удивительных людей: египетского визиря Шаура, демонические интриги которого повергли этот регион в кровавый хаос, франкского короля Амори, столь одержимого идеей завоевания Египта, что он вторгался в эту страну пять раз за шесть лет, и курдского генерала Ширкуха, «Льва», который проявил себя в качестве одного из военных гениев того времени.
Когда Шаур пришёл к власти в Египте в декабре 1162 года, он получил полномочия, которые обеспечивали почести и богатства, но он не мог не знать и об обратной стороне медали: из пятнадцати правителей, владевших Египтом до него, только один умер своей смертью; все остальные были в зависимости от обстоятельств, повешены, обезглавлены, зарезаны, распяты или растерзаны толпой. Один был убит своим приёмным сыном, ещё один — собственным отцом. По этой причине и от нашего смуглого эмира с седеющими висками не следовало ожидать хоть каких-то проявлений щепетильности. После прихода к власти он поспешил уничтожить своего предшественника и всю его семью и присвоить себе их золото, их драгоценности и их дворцы.
Но рука судьбы не позволила и ему избежать превратностей: после менее чем девяти месяцев правления, новый визирь был сам свергнут одним из своих подручных, неким Дирхамом. Своевременно предупреждённый, Шаур сумел покинуть Египет целый и невредимый и бежал в Сирию, где пытался заручиться поддержкой Нуреддина, чтобы вернуть себе власть. Хотя гость был умён и красноречив, сын Зенги поначалу слушал его невнимательно. Но очень скоро события заставили его изменить свою позицию.
Дело в том, что по-соседству, в Иерусалиме, наблюдались перемены, имевшие отношение к Каиру. С февраля 1169 года франки заимели нового короля с неукротимыми амбициями: это был «Морри» или Амори, второй сын Фулька. Очевидно, под влиянием пропаганды Нуреддина, этот двадцатисемилетний монарх решил создать и себе имидж человека умеренного, набожного, желающего приобщиться к религиозной науке и стремящегося к справедливости. Но видимость не есть сущность. У франкского короля было больше отваги, чем мудрости, и, несмотря на свой высокий рост и пышную шевелюру, он отнюдь не выглядел величественно. Его плечи были неестественно узкими, часто на него нападали приступы смеха, столь долгие и шумные, что его свита впадала в замешательство, вдобавок он страдал от заикания, что ещё больше мешало его контакту с окружающими. Лишь воодушевлявшая его навязчивая идея — завоевание Египта, придавала «Морри» некоторую значимость.
Это дело и впрямь казалось заманчивым. После того, как западные рыцари овладели Аскалоном, последним оплотом Фатимидов в Палестине, путь в страну на берегах Нила был открыт. Сменяющие друг друга визири, слишком поглощённые борьбой с соперниками, даже приняли обыкновение платить франкам, начиная с 1160 года, ежегодную дань, лишь бы последние воздерживались от вмешательства в их дела. Сразу после свержения Шаура Амори воспользовался неразберихой, царившей на землях Нила, чтобы вторгнуться туда под тем простым предлогом, что причитавшаяся по договору сумма в шестьдесят тысяч динаров не была выплачена вовремя. Пройдя через Синай по побережью Средиземного моря, он вознамерился начать осаду города Бильбис, расположенного на одном из нильских рукавов, высохшем по воле судьбы в последующие века[38]. Защитники города наблюдали за франками, устанавливавшими вокруг их стен осадные машины одновременно с испугом и удивлением, поскольку дело было в сентябре, а в рукаве в это время начиналась прибыль воды. Достаточно было поэтому разрушить несколько дамб, и воины Запада оказались мало-помалу окружёнными водой: они едва успели ретироваться и вернуться в Палестину. Их первый поход был коротким, но благодаря ему в Алеппо и в Дамаске узнали о намерениях Амори.
Нуреддин пребывал в нерешительности. Он не испытывал никакого желания быть втянутым в скользкие каирские интриги, тем более, что, будучи ревностным суннитом, испытывал явное недоверие ко всему, что касалось шиитского калифата. Он не допускал также мысли, что Египет со всеми его богатствами сможет стать добычей франков, которые бы создали тогда самую могущественную державу Востока. Ведь, несмотря на царившую анархию, Каир долгое время не воспринимал всерьёз решимость Амори. Но Шаур, конечно, вовсю расхваливал своему хозяину выгоды похода к Нилу. В качестве приманки он обещал ему в случае своего возвращения во власть оплатить все расходы на экспедицию, признать правителя Алеппо и Дамаска своим сюзереном и отправлять ему каждый год треть государственных доходов. В особенности же Нуреддин учитывал позицию своего доверенного Ширкуха, который был горячим сторонником вооружённой интервенции. Он с таким энтузиазмом предлагал этот план сыну Зенги, что тот разрешил ему создать экспедиционный корпус.
Трудно вообразить себе двух людей одновременно столь близких и столь разных, как это было в случае Нуреддина и Ширкуха. В то время как сын Зенги становился с возрастом всё более величавым, достойным и воздержанным, дядя Саладина являл собой военачальника низкого роста, тучного и кривого на один глаз. Его лицо было всегда багровым от пьянства и переедания. Будучи взбешён, он орал как ненормальный и мог совершенно выйти из себя и даже убить своего оппонента. Но его отвратительный характер ужасал далеко не всех. Солдаты обожали этого человека, постоянно жившего вместе с ними, делившего с ними солдатские харчи и терпевшего их насмешки. В многочисленных сражениях в Сирии с его участием, Ширкух показал себя как руководитель с огромной физической энергией; египетская кампания позволила ему проявить свои замечательные стратегические способности. Ибо от начала до конца это предприятие было поистине немыслимой затеей. Франкам было относительно нетрудно добраться до Нила. На их пути было одно препятствие — обширная полупустыня Синая. Но погрузив на спины верблюдов несколько сотен бурдюков с водой, рыцари через три дня находились у ворот Бильбиса. Для Ширкуха это было не так просто. Чтобы дойти из Сирии до Египта, он должен был двигаться через Палестину, подвергаясь атакам франков.
По этой причине выход экспедиционного корпуса в направлении Каира в апреле 1164 года сопровождался настоящей инсценировкой. В то время как армия Нуреддина совершала отвлекающий манёвр, чтобы увести Амори и его рыцарей на север Палестины, Ширкух в сопровождении Шаура и примерно двух тысяч всадников направился на восток, проследовал вдоль реки Иордан по её восточному берегу, пересёк будущую Иорданию и потом на южном побережье Мёртвого моря повернул на запад, переправился через реку и поскакал во весь опор к Синаю. Там он продолжил свой путь, удалившись от побережья, чтобы его не обнаружили. 24 апреля он овладел Бильбисом, который являлся восточным портом Египта, и 1 мая разбил свой лагерь около Каира. Застигнутый врасплох Дирхам не успел организовать оборону. Всеми покинутый, он был убит при попытке бежать, и его тело бросили на растерзание уличным собакам. Шаур был официально восстановлен в должности тринадцатилетним юношей, фатимидским калифом аль-Адидом[39].
Молниеносная кампания Ширкуха являла собой образец военного искусства. Дядя Саладина немало гордился тем, что завоевал Египет за столь короткое время и тем, что утёр нос «Морри». Но едва Шаур возвратился к власти, как тотчас совершил удивительный поворот. Забыв об обещаниях, данных Нуреддину, он потребовал, чтобы Ширкух немедленно покинул Египет. Ошеломлённый и разгневанный такой неблагодарностью, дядя Саладина заявил своему недавнему союзнику, что он останется, невзирая ни на что.
Видя такую решительность, Шаур, не питавший никакого доверия к собственной армии, направил посольство в Иерусалим, чтобы попросить у Амори помощи против сирийской экспедиции. Франкский король не заставил себя упрашивать. Искавший только предлога для вмешательства в Египте, мог ли он представить себе нечто более желанное, чем призыв о помощи от самого правителя Каира? В июле 1164 года армия франков отправилась к Синаю второй раз. Ширкух немедленно решил покинуть окрестности Каира, где он стоял лагерем с мая месяца, и занял оборону в Бильбисе. Там он отбивал вражеские атаки на протяжении нескольких недель, но его положение казалось безвыходным. Слишком удалённый от источника резервов, окружённый франками и их новым союзником Шауром, курдский генерал не мог рассчитывать, что продержится долго.
Когда Нуреддин увидел, как развиваются дела в Бильбисе, — рассказывал через несколько лет Ибн аль-Асир, — он решил начать большое наступление против франков, чтобы заставить их покинуть Египет. Он написал всем мусульманским эмирам, требуя от них присоединиться к джихаду, и подверг атаке сильную крепость Харим, около Антиохии. Все франки, оставшиеся в Сирии, собрались, чтобы дать ему отпор, среди них был князь Боэмонд, властитель Антиохии, и граф Триполи. В ходе сражения франки были разбиты. Они