— Тогда надо спросить! Найти руины, выкопать Fowling bull! Впрочем, здесь была ужасная еда!
— Все впереди. Мы сейчас попадем на истинно арабский пир!
— А! Мне показалось, что шейх не расположен к этому.
— Его мнение о нас изменилось. Я знаю нескольких его друзей, и это придало нам здесь статус гостей. Отправьте слуг. Это может оскорбить арабов, если они будут вынуждены делить с ними одно помещение.
Через некоторое время собрались все приглашенные. Их было так много, что палатка и в самом деле заполнилась до отказа. Гости расположились по кругу, в соответствии со своим рангом, тогда как шейх сел между мною и англичанином. Вскоре рабыни и несколько бедуинов внесли еду.
Тогда хозяин поднял руки.
— Бисмилла! — крикнул он и дал тем самым знак к началу пира.
Он копался руками в мисках, блюдах, корзинах и то, что считал лучшим, подкладывал сначала мне, а потом англичанину. Конечно, я охотнее пустил бы в ход собственные руки, но вынужден был предоставить свободу действий хозяину, ибо иначе нанес бы ему несмываемое оскорбление. Мастер Линдсей, когда первая порция лапши забила ему рот, скривил губы известным мне способом и закрыл свой рот только тогда, когда я предупредил его:
— Ешьте, сэр, если не хотите смертельно оскорбить этих людей!
Он захлопнул рот, проглотил комок, а потом сказал:
— Брр! У меня же с собой в несессере и вилка и нож!
— Оставьте их лежать там! Мы должны вести себя согласно обычаям местного населения.
— Но ведь они отвратительны!
— Что говорит этот человек? — спросил шейх.
— Он восхищен твоей щедростью.
— О, вы мне очень нравитесь!
При этих словах он залез рукой в кислое молоко и поднес достопочтенному английскому мастеру очередную порцию прямо под его длинный нос. Тот, «осчастливленный», засопел, чтобы набрать воздуха и храбрости, а потом попытался слизнуть языком с нижней части своего лица этот благосклонный дар.
— Ужасно! — снова пожаловался он. — И это необходимо терпеть?
— Да!
— Без каких-либо возражений?
— Без! Но вы можете отомстить.
— Каким образом?
— Посмотрите, как делаю я, и попытайтесь повторить!
Я залез рукой в лапшу и засунул солидную порцию шейху прямо в рот. Он еще не успел проглотить, как Дэвид Линдсей зачерпнул ладонью масло. Произошло то, чего я никак не ожидал от шейха: он, мусульманин, принял дар от неверного безо всякого сопротивления. Правда, он мог позднее умыться и в результате более или менее длительного поста очиститься от этого проступка.
Пока нас кормил шейх, я обильно одаривал других пирующих. Они почитали за особую привилегию получить мой дар и с видимым удовольствием подставляли свои рты. Вскоре на столе уже было пусто.
Тогда шейх хлопнул в ладоши. Принесли сини, очень большое, украшенное орнаментом и арабской вязью блюдо почти шести футов в окружности. Его заполняло биргани, смесь риса с бараниной, плавающая в растопленном масле. Потом подали вара-маши, сильно сдобренное пряностями рагу из бараньей вырезки, а вслед за ним — кебаб, маленькие кусочки жаркого, насаженные на заостренные деревянные палочки, потом — киму, вареное мясо, обложенное гранатами, яблоками и айвой, и наконец — рахат, знакомое нам сладкое блюдо того типа, каким и мы привыкли лакомиться на десерт.
Когда я уже полагал пир оконченным, подали главное блюдо: барана, зажаренного на вертеле целиком. Я уже не в силах был больше есть.
— Хамдульиллах! — воскликнул я, сунул свои руки в горшок с водой и вытер их об одежду.
Этот знак показывал, что я сыт. В странах Востока не знают за столом тягостного принуждения. Того, кто произнес магическую фразу, больше просто не будут замечать. Это уловил и англичанин.
— Хамдульиллах! — закричал он и полез руками в воду, а потом… очень смущенно посмотрел на них.
Шейх приметил это и подал ему свой хаик.
— Скажи своему другу, — обратился он ко мне, — что я разрешаю ему вытереть руки о мое платье. Англичане, видимо, не очень заботятся о чистоте: у них даже нет одежды, о которую можно утереться.
Я разъяснил Линдсею предложение шейха, и он им не замедлил воспользоваться.
Затем отведали араки, и наконец каждый получил трубку и чашечку кофе. Только тогда шейх снизошел представить меня:
— Мужчины племени хаддедин-эль-шаммар, человек, которого вы видите перед собой, — великий эмир и хаджи из страны уэлад-герман. Его имя…
— Хаджи Кара бен Немей, — прервал я его речь.
— Да, его зовут Хаджи Кара бен Немей. В своей стране он известен как великий воин и умнейший талеб. Он носит при себе источник Земзем и ездит по всем странам в поисках приключений. Теперь вы знаете, кто он такой? Он — джихад, то есть тот, кто выступает за веру, идет сражаться за веру. Давайте посмотрим, понравится ли ему пойти вместе с нами против наших врагов!
Эти слова шейха поставили меня в неожиданное положение. Что я должен был ответить? А ответа от меня ждали — это читалось в устремленных на меня взглядах. Я быстро решился:
— Я всегда боролся за добро и справедливость, против всего, что не право и ложно. Мои руки принадлежат вам, но прежде я должен вот этого человека, моего друга, привести туда, куда я обещался его проводить.
— Куда это?
— Сейчас объясню. Много тысяч лет назад в этой стране жил народ, который владел большими городами и великолепными дворцами. Этот народ исчез с лица земли, а его города и дворцы теперь засыпаны землей. Кто копнет поглубже, тот может смотреть и учиться, как и что было тысячелетия назад. Это-то и хочет делать мой друг. Он хочет отыскать под землей старые знаки и письмена, чтобы разгадать и прочитать их…
— И золото, чтобы унести его с собой, — язвительно заметил шейх.
— Вовсе нет, — ответил я. — Он достаточно богат, у него есть и золото, и серебро, которого ему хватает. Он ищет только письмена и изображения. Все прочее он хочет оставить жителям этой страны.
— А ты что будешь при нем делать?
— Я должен проводить его на место, где он найдет то, что ищет.
— Для этой цели ты ему не нужен, но ты мог бы поехать с нами на войну. Мы покажем ему много таких мест. В здешней стране полно руин и развалин.
— Но никто не сможет говорить с ним, если меня не будет. Вы не понимаете его языка, а он не знает вашего.
— Тогда и он сначала мог бы отправиться с нами в поход, а потом мы покажем вам много мест, где вы найдете письмена и изображения.
Линдсей догадался, что речь идет о нем.
— Что они говорят? — спросил он меня.
— Они спросили у меня, что вы ищете у них в стране?
— Вы им сказали, сэр?
— Да.
— Что я хочу выкопать Fowling bulls?
— Да.
— Ну и…
— Они хотят, чтобы я остался с ними.
— Зачем это?
— Хотят, чтобы я отправился с ними на войну. Они считают меня великим героем.
— Хм! А где же я найду Fowling bulls?
