дней молодые разженятся, если не помыть полы в квартире после проводов в загс[12]?
– А вы Невзорова близко видели? – жарко дышала с одного бока Люся «Орбакайте».
– А правда каждому депутату выделяется миллион рублей, которые он может тратить на что посчитает нужным для города? – напирала дама сбоку.
– Невзоров? Это который на конюшне служит?
И тут у Шрама сработала внутренняя сигналка. Так-перетак, недобрым повеяло от трех кучкующихся в углу мужиков. Такие вещи Сергей просекал в момент. Против кого собралась дружить чудо-тройка, пока было не ясно.
Снова Сергей и тамада Твердышев сошлись у стойки бара. Массовик сразу зашептал на ухо Шраму:
– Я вижу, вы здесь надумали задержаться. – Тамада кивнул на «Кристину»-Люсю. – Позволю дать вам совет. У каждой свадьбы есть своя логика. Я ее чувствую с момента рассадки. Например, скажу вам точно, что сегодня будет драка. Согласно договору, я работаю до девяти, до этого времени я уж как-нибудь их удержу. А вам не советую засиживаться дольше.
– Очень интересно, – зевнул Шрам. – Значит, вы помните, сколько тузов бухало за столом дяди Гриши? Кто конкретно терся рядом с дядей Гришей?
Как Шрам и ожидал, в этом месте тамада Твердышев заерзал. Сработала чекистская накачка.
– Вы чересчур интересуетесь этой свадьбой… Зачем вам это, Сергей Владимирович, если не секрет? Дело-то давнее…
– У меня к вам деловое предложение, Валентин Ростиславович. Наша партия, – «партию» Шрам приплел для весомости, – снимает фильм. Сейчас приходится изобретать новые формы. Лобовые агитки уже не фурычат. С фильмом расчет на ностальгию по советским временам. Знаете, без зюгановщины, без надрыва про демократов, которые продали Россию. В духе «Старых песен о главном». Короче, фильм про Ленинград времен Романова. Свадьба – ключевой момент фильма. Вот вы не правы, дело-то не такое уж давнее, поэтому я хочу знать, кто был, кто не был. Чтобы, – Шрам торжественно понизил голос, – вы же должны врубаться, чтобы никого из нынешних не задеть. Если какой-нибудь, например, э-э… скажем Сидоров и не гудел на той свадьбе, то мог быть его родственник. А пред… претензии выкатит сам Сидоров из Кремля. Вас мне порекомендовали в консультанты. Конечно, работа оплачивается. И неплохо. – Шрам знал, что необходимо кое-что добавить, чтоб тамада думал быстрее. – А дальше, глядишь, и по другим проектам засотрудничаем. – Пока двигал тему, Сергей продолжал украдкой пасти троих кавалеров в углу. Вот они нехорошо перемигиваются, вот распыляются по залу…
– Еще бы мне не помнить, кто рядом с дядей Гришей сидел! – зло воскликнул тамада. – Целый месяц с кагэбэшным инструктором – полковника отрядили, чувствуете, да?! – целый месяц разучивал и свои реплики, и кто где сидеть будет. Ну, из важных людей, понятно. Как кого из них зовут, заставляли вбивать в башку. На всю жизнь запомнил! Ха! – Он криво усмехнулся. – Даже подписку с меня взяли, что не использую полученных сведений нигде и никогда, что эти свадебные секреты приравнены к государственным. Кстати, из-за этой свадьбы до конца Советской власти меня за границу не выпускали.
Сергей так и думал, что тамада, воспитанный на почитании власти и страхе перед нею, отзовется на доверительность депутата, нехай будущего, солдатским поеданием начальнических глаз и слепой надеждой на барскую милость.
– Вот, вот, – поддакнул Шрам и напористо продолжил: – Я человек деловой, занятой, так что затягивать не будем. Начнем прямо сегодня. До девяти, говорите, работаете? – Взгляд на часы. – То есть полтора часа осталось. Подожду. Вместе поедем, – пока говорил, Шрам в душе ржал, как конь Ильи Муромца. Оказывется, его подкачал жизненный опыт. Трое из угла, теперь не оставалось вопросов, всего-навсего задумали слямзить невесту. Все, завтра обязательно хоть раз надо прокатиться на трамвае, чтоб от народа окончательно не оторваться…
Ай как удивился после Валентин Ростиславович, что кандидата совсем не колыхало, с какой такой важной шишкой подрался Романов на этой пресловутой свадьбе. А ведь именно после этой завязки вся карьера дяди Гриши свалила под откос. И в итоге окончательно закатилась звезда первого секретаря горкома с царской фамилией.
Гораздо пристальней Шрам запал на вопросы, кто и где конкретно за столами был рассажен. Выпытывал, допрашивал тамаду Шрам и не ведал, какие тучи снова вокруг сгущаются, какие западловые вещи снова затеял Вензель.
Глава девятая
КОНКРЕТНЫЕ ПО ПОВАДКАМ
Что за вонь шибанула в ноздрю и выдрала из мутного забытья, он как-то сразу допер. Ему в сопелку пихают нашатырь. Пленник тряхнул головой, отводя шнобель от вонищи.
– Очухался, – объявил довольный голос, словно укупоренный в вату.
Шатл бы и рад был сразу поглядеть на борзых рысаков, смысл-то тянуть? Но веки, словно залепленные скотчем, отказывались расходиться в стороны.
Шатла делали не пальцем, и получился он не чугунным, чтоб не въехать в тему сполразворота – сейчас он в заложниках и, разлепив зенки, узырит подвал, «браслеты» на лапах, над головой будут скрипеть половицы. Однажды попадал…
Башню клинило капитально, полный обруб – ни звуков не срадарить, ни запахов не внюхать. Ясно, что Шатл сидит, в смысле, типа на стуле.
Опять пихнули нашатырь. И поторопили:
– Просыпайся, давай-давай!
Шатл еще раз зашел на открывание. Наконец-то получилось – он раскупорил гляделки.
Первое, что нарисовалось – ваза с рахат-лукумом и графин с красным пойлом. Шатл потряс головой, потянулся. Не связан! Однако! Вы чего-то, ребята, того… Ё-о! Вон к кому занесло! Справа от корзинки с фруктами Шатл разглядел морщинистую харю Вензеля.
