Если это был трюк, чтобы заманить ее в свой магазин, то он оказался по меньшей мере очень убедительным. Старик явно был сбит с толку; так мог выглядеть, пожалуй, ученый или духовное лицо. У них, в школе гувернанток, было несколько преподавателей, похожих на него.
— Я сложил с себя сан уже несколько лет назад, — продолжал старик. — Мой преемник моложе и, пожалуй, более подходит к таким… особенным требованиям этой местности.
Сендрин охотно узнала бы, какие требования он имеет в виду, но в последний момент сдержалась. Вместо этого она указала на восковую фигуру в витрине.
— Вашей специализацией является, по-видимому, дамское нижнее белье.
Он улыбнулся.
— О, прошу вас, фрейлейн, не указывайте перстом. Я был священником, и хотя больше им не являюсь, однако…
Она пристыженно закашлялась.
— Я ни в коем случае не намеревалась вас…
— Оставьте, — перебил он ее. — Всегда одно и то же. Люди удивляются. Это их право. Священник, который одевает дам… Думаю, что я уже могу позволить людям немного удивиться.
Сендрин тотчас начала сожалеть о сказанном. Он всего лишь хотел быть любезным, а она дважды нагрубила ему. Она одарила его своей самой сердечной улыбкой.
— Я охотно зайду в ваш магазин как-нибудь в другой раз. А что касается плаща, то, если ваше предложение еще в силе, я охотно приму его.
Его лицо посветлело.
— Видите ли, юным дамам дождь ни к чему. Вот! — Он подал ей плащ, и она надела его. Это была длинная, до щиколоток, накидка с капюшоном, сшитая из водонепроницаемого материала. С воодушевлением Сендрин накинула ее себе на плечи и застегнула застежку.
— Что я вам должна? — спросила она после того, как накинула капюшон. — У меня нет при себе ни пфеннига, но я передам деньги с одним из слуг, когда они в следующий раз будут ехать в город.
Гаупт покачал головой.
— Я ведь сказал, что это подарок. Или залог, если вам будет так угодно. Но мне не нужны никакие деньги.
Она кокетливо улыбнулась.
— Вы же знаете, что дама не может принимать такие подарки.
— Может, если подарок сделан от всего сердца.
— Но вы же совсем не знаете меня, — возразила она, смеясь.
Он ничего не ответил на это, только поклонился, прощаясь. Она задумчиво смотрела ему вслед, пока он не исчез в своем темном магазине, закрыв за собой дверь.
Сендрин повернулась и так быстро, как могла, побежала к упряжке, что ждала ее под навесом у вокзала.
Несколько туземцев молча смотрели, как экипаж, покачиваясь, увозит ее прочь.
Глава 2
Гравий хрустел под обитыми железом колесами экипажа, когда он проезжал под аркой ворот. На Ауасберге давно опустилась темнота. Сендрин не знала, который час, но предполагала, что было уже больше девяти часов, когда упряжка наконец въехала на центральный двор. Из некоторых окон первого этажа на улицу падал бледный свет и освещал шевелящийся дождевой занавес.
Обратный путь тянулся бесконечно. С каждым часом дождь становился все сильнее и превратил некоторые части дороги в коварную трясину. Сан на облучке терпеливо мок под дождем, но когда приходилось далеко объезжать опасные участки дороги, то даже он терял терпение. Он изрыгал проклятия, кричал на лошадей, пока Сендрин в раздражении не разъяснила ему, что животные совершенно не виноваты в том, что погода столь ужасна. Она благоразумно умалчивала о том, что так и вертелось у нее на языке: саны ведь сами умоляли богов о дожде.
Экипаж еще не остановился, а входная дверь дома уже распахнулась. Свет метнулся на блестящий гравий и упал на лошадей. В светлом прямоугольнике двери показалась фигура, одетая лишь в брюки и рубашку, и устремилась навстречу Сендрин.
— Слава богу, фрейлейн Мук! — Это был Адриан, он прилагал все усилия, чтобы, несмотря на потоки дождя, не закрывать глаза. — Наконец-то вы прибыли! Я как раз убеждал мать в том, что нужно послать поисковый отряд в направлении Виндхука.
— Мне очень жаль, что я доставила вам столько хлопот, — ответила она и спустилась в своей развевающейся накидке из экипажа. Сан тотчас припустил лошадей, направляя упряжку вокруг дома, в сторону конюшен.
— Хлопоты? — повторил Адриан недоверчиво. — Вы действительно произнесли слово «хлопоты»? Такая погода, что я едва могу вас видеть…
События дня и жуткая погода привели ее в такую ярость, что выяснение отношений с хозяйкой вряд ли смогло бы испугать ее в данный момент. Она спасла маленькому мальчику жизнь, это было все, что имело значение. Она не будет просить за это прощения.
Вместе с Адрианом она поспешила в дом и откинула с лица мокрый капюшон. Йоханнес закрыл за ними дверь на замок. Шум дождя внезапно прекратился. Вместо него ее окутывало мягкое тепло огня в камине, уютный запах дров и старой обивки и бодрила приятная уверенность в том, что она снова дома. В безопасности.
— Фрейлейн Мук! — разрезал тишину голос Мадлен. — Что вы себе только думали, заставляя всех нас так волноваться?
Голос хозяйки звучал более чем раздраженно, прямо-таки гневно, и Сендрин сразу поняла, что лучше всего удалиться к себе и отложить какие-либо объяснения до следующего дня. Но ярость все еще пылала в ней, она была готова защищаться, и таким способом, который на следующее утро показался бы, пожалуй, невообразимым.
— Вы знаете, что произошло? — в ответ задала она вопрос и скинула на руки Йоханнесу плащ с капюшоном. Маленький швейцар недовольно повел носом, заметив, что плащ намочил его ливрею.
— Что произошло?! — резко спросила Мадлен. — Вы исчезли, никого об этом не предупредив, — вот что произошло! На протяжении нескольких часов никто не знал, что с вами случилось, пока Адриан не разыскал конюха, который смог хоть что-то ответить на наши вопросы. Вы покинули поместье без разрешения, более того, в свое рабочее время, — хозяйка глубоко вдохнула, не позволяя? однако, Сендрин вставить и слово. С возмущением она продолжила: — Однако самое плохое во всем этом — то зло, какое вы причинили девочкам. Как вы только могли?
— Я… — заикнулась было Сендрин, но Мадлен вновь перебила ее.
— Я должна была бы вышвырнуть вас прямо сейчас! Да, Мне следует это сделать! Люди, которых сжигают заживо, — это, по-вашему, тема для занятия?
Адриан вмешался в диалог между Сендрин и своей матерью.
— Ты должна дать фрейлейн Мук возможность немного отдохнуть, мама. Я уверен, что она сможет все объяснить.
Мадлен совсем не обращала на него внимания.
— Святые небеса! Если бы здесь был Валериан! Или Тит! — Обычно не в ее привычках было перекладывать ответственность на других. Что бы Лукреция ей ни рассказала, это должно было сильно потрясти Мадлен.
Сендрин спокойно обошла Адриана, чтобы иметь возможность смотреть хозяйке прямо в глаза.
— Я не знаю, что вам рассказали, но вы сначала должны позволить мне изложить свою версию произошедшего, прежде чем выносить приговор.
Мадлен открыла было рот, чтобы возразить, но затем взяла себя в руки. Она молча кивнула Сендрин и дала Йоханнесу указание разжечь камин в ее будуаре.
