тому назад. Много людей все еще гордятся этим.
Сендрин кивнула с отсутствующим видом, напряженно размышляя над тем, как ей выпроводить Валериана из своего купе. Ее антипатия к нему не прошла. Кроме того, она чувствовала себя отвратительно из-за того, что не смогла даже утешить маленькую Фридерику. Девочка могла подумать, что Сендрин просто позабыла о ней.
— Не беспокойтесь из-за малышки, — внезапно сказал Валериан, как будто прочитал ее мысли. — Я узнаю, где она живет. Вы сможете, если захотите, написать ей письмо.
— Ее мать — урожденная фон Оеблитц. Отец — солдат защитного подразделения в… — она задумалась, — в Окомбахе, как мне кажется.
— Тем легче будет его найти, — снова веки Валериана дрогнули, когда их взгляды пересеклись. — Положитесь на меня.
Действительно ли он хотел загладить свой проступок? Если это был его способ приносить извинения, то Сендрин ни в коем случае не собиралась довольствоваться этим.
С платформы раздался свисток кондуктора, и почти в то же мгновение поезд тронулся.
— О нет, — воскликнул, Валериан, но его потрясение выглядело наигранным. — Боюсь, теперь я должен остаться у вас до следующей остановки.
Поезд медленно набирал ход, проезжая перрон. Валериану еще ничего не стоило бы выйти и перейти в собственное купе. Но он, очевидно, хотел составить компанию Сендрин, и у нее не достало решительности выставить его вон. Если в результате несчастного случая он подвернет себе ногу или, не дай бог, попадет под поезд, ей не хотелось бы нести за это ответственность.
С одной стороны купе находилась узкая тахта, с другой — два обитых тканью сиденья. Сендрин сняла пальто, положила его на кровать и уселась возле окна. Она пыталась не замечать Валериана. Вытащив из дорожной сумки книгу, она сделала вид, что углубилась в чтение. На самом деле Сендрин ничего не могла воспринимать из прочитанного, но она готова была делать все что угодно, лишь бы избежать необходимости беседовать с этим грубияном.
Она чувствовала, что он наблюдает за ней, но, когда она резко подняла голову, чтобы встретить его взгляд, увидела, что он пристально смотрит мимо нее в окно. Она тоже посмотрела в окно — оказалось, что они покинули границу города и уже ехали по безбрежной пустыне.
— Большой Намиб, — проговорил Валериан с почтением в голосе. — Говорят, что это одна из самых прекрасных пустынь мира.
Туман постепенно отступал назад. Песок пустыни был здесь светло-коричневого цвета, темнее, чем в непосредственной близости от океана, а впадины были занесены белоснежным ажурным покрывалом пыли. В некоторых местах росла скудная трава. Там и сям на фоне ярко-синего неба возвышались остовы деревьев.
Сендрин отложила книгу в сторону и погрузилась в созерцание ландшафта, казавшегося ей невероятно чужим и одновременно захватывающим. Беспредельная даль вызывала некоторое беспокойство, снова и снова спрашивала она себя, было ли ее решение приехать сюда верным. Однако давно пришло время жить собственным умом. Это был первый шаг к осуществлению этого намерения, и если теперь она раскаивалась в нем, то ей следовало бы оставаться в Бремене и искать себе работу швеи или работницы фабрики.
Теперь она была здесь, на другой стороне земли, и она должна была, Господи Боже ты мой, чувствовать себя счастливой! Разве не об этом мечтала она вот уже целый год? А с небольшим страхом перед новыми впечатлениями она скоро справится.
— Заселение этой местности немцами началось в восьмидесятые годы прошлого столетия, — проговорил Валериан, и Сендрин сразу же испугалась, что он прочтет ей лекцию об истории колониальной жизни Юго-Запада. — До нас здесь селились англичане, — продолжал он, — но это была всего лишь неорганизованная кучка фермеров и несколько кочующих торговцев, которые не создали ничего существенного.
— Кажется, вы гордитесь тем, что возвели здесь немцы, — она спросила себя, заметил ли он налет насмешки в ее голосе.
— Горжусь? Вероятно, — он задумался. — Да, пожалуй, я горжусь этим. Горжусь даже своим отцом и подобными ему мужчинами, которые в течение нескольких лет из ничего смогли создать нечто.
— Какой еще транспорт здесь есть кроме железной дороги? Верблюды?
Он кивнул.
— Верблюды, конечно, лошади. И воловьи упряжки. Всюду упряжки волов, туземцы предпочитают их любым другим транспортным средствам.
— Здесь живут туземцы разных народностей, не так ли?
— Вы знаете об этом из книг? — он указал на том, который она перед этим читала. — Вы знаете, это верно — здесь живут различные народности, но для нас, колонистов, они все на одно лицо.
— Ваша надменность превосходит все границы.
— Я — солдат защитного подразделения. В мои обязанности входит защищать наших земляков от чернокожих. Идет ли при этом речь о дамара, гереро или готтентотах, не имеет ни малейшего значения.
Не успела она смириться с его присутствием, как он снова сумел привести ее в ярость.
— Возможно, нужно приложить больше усилий, чтобы понять культуру людей, у которых отнимаешь землю?
— Ах ты боже мой, вы одна из них!
— Как, позвольте, я должна это понимать?
— Вы прибыли сюда, не имея ни малейшего представления о здешней жизни, и полагаете, что вы вправе давать нам советы. Возможно, вам известно, сколько миссионеров убили туземцы за последнее столетие?
— А сколько туземцев за последние десятилетия уничтожили лично вы и ваше защитное подразделение?
— Лично я? Ни одного.
— Вы понимаете, что я имею в виду.
— Мы не случайно называемся защитным подразделением, фрейлейн Мук. Защита здесь не помешает никому, вы сами скоро сможете убедиться в этом.
Его самонадеянность претила ей, но все, же она задавала себе вопрос, было ли существование в этой стране действительно таким опасным, как утверждал он. Но гордость не позволяла ей выспрашивать далее. Он не должен был думать, что смог внушить ей страх.
Некоторое время они сохраняли молчание. Сендрин увидела среди дюн одинокую вельвичию — растение, которое встречалось только в этом регионе.
Странные растения высотой с куст, с длинными, похожими на щупальца ремневидными кожистыми листьями (длиной до трех метров) считались одним из самых замечательных чудес Африки. Исследователи утверждали, что их возраст насчитывал более тысячи лет. При мысли о том, что растение появилось на этом месте в песке пустыни еще в те времена, когда в Европе господствовали римляне, у Сендрин пробежал озноб по спине.
Валериан, кажется, первым потерял интерес к продолжению диспута. Сендрин схватилась за книгу, чтобы снова заняться изучением истории Юго-Западной Африки. Время от времени она чувствовала на себе его взгляды, но каждый раз делала вид, словно ничего не замечала.
Солнце поднималось все выше, постепенно в купе становилось жарко. Сендрин охотно переоделась бы, но в присутствии Валериана сделать это было немыслимо. В конце концов она не выдержала и попросила его отвернуться, затем быстро облачилась в легкую летнюю одежду.
— Я и впрямь полагал, что вы значительно старше, — пробормотал он, когда она вновь села на свое место.
