— Я думаю о том, как мне трудно будет без головы добраться до двора великого хана.
Этот ответ вызвал оживление в зале. Царь громко рассмеялся и стал бить себя ладонями по толстым ляжкам. Вторя ему все придворное общество тут же разразилось громким смехом. Но вдруг лицо царя вновь приняло грозное выражение, и смех придворных, как по волшебству, мгновенно замер. Только один юноша в углу еще издал какое-то жалкое «ха-ха-ха». Все с негодованием обернулись.
— Его величество, светлейший царь Бадахшана, приказывает знаменитому капитану Матео, хозяину черной барки, принять перед казнью участие в пире, который дает его величество, светлейший царь Бадахшана, в честь своего гостя.
Царь хлопнул в ладоши. Четверо черных рабов внесли в зал обитый красным бархатом паланкин, весь расшитый рубинами. Его величество, светлейший царь Бадахшана, поднялся с трона и сел в паланкин. Рабы понесли его, а придворные, во главе с озадаченным Матео, пошли следом.
— Ты бы лучше ножками ходил, толстяк! — пробормотал Матео. — Тогда бы ты был царь как царь!
Они миновали несколько роскошных, просторных палат и оказались в большом зале, где все уже было приготовлено для трапезы. Царь приказал Матео сесть на подушку справа от себя. Слуги подавали несметное количество разных блюд и сосуды с напитками. Запах жареного мяса и тонких пряностей смешивался с ароматом дорогих вин.
Царь ел невообразимо много. С его губ стекал жир. Затем он поднял золотой кубок и осушил его.
— Ты был бы царь как царь, если бы только меньше жрал и пил, — пробормотал про себя Матео и тоже принялся за еду.
— Его величество, светлейший царь Бадахшана, требует, чтобы знаменитый капитан Матео перед казнью напился бы и наелся до отвала.
В ответ Матео разом осушил большой кубок вина. На лице царя показалась довольная улыбка.
— Да, ты был бы царь как царь, если бы оставил мне голову на плечах, — пробормотал Матео.
Когда царь пил, все придворные тоже осушали свои кубки. Матео с восхищением наблюдал за царем. Какое невероятное количество вина может выпить этот тучный человек! Опьянев, гости валились под стол, и всякий раз это вызывало взрыв смеха у его величества. Слуги хватали незадачливых пьяниц под мышки и выволакивали из зала.
Матео был в приподнятом настроении. Он потерял всякое ощущение времени, забыл об опасности. Возле него лежал напившийся до бесчувствия переводчик. Только что вытащили из-под стола самых стойких придворных. А его величество, голося какую-то дикую песнь, поливал ковры вином.
— Ты великолепный царь, толстяк! — орал Матео. — Учти, это говорит тебе знаменитый капитан Матео из Венеции, хозяин черной барки.
Матео поднял вновь наполненный кубок и осушил его до дна. Лицо его величества прыгало у него перед глазами и казалось огромным. Раздались громкие раскаты смеха. Свечи и рубины отчаянно сверкали, весь зал был озарен каким-то красноватым светом. Качаясь, Матео приподнялся и вдруг рухнул прямо на руки подбежавшим слугам.
…Когда капитан проснулся, он не сразу понял, ночь на дворе или день. Голова гудела, напоминая о безумном пире. Матео снова сидел в темной каморке без окна и с глубоким раскаянием в душе перебирал подробности своей дурацкой поездки к горе Сининан. Ведь жизнь его висела на волоске.
— Будь счастлива, маленькая Ашима, и, главное, держись за Марко. Он защитит тебя, если я не вернусь… Знаменитый капитан Матео из Венеции, хозяин черной барки, похоже, ты сел в лужу, — произнес Матео со злой усмешкой.
Прошло несколько часов. Наконец раздались шаги, кто-то отодвинул засов. В комнату вошли два вооруженных воина и переводчик, бледный как полотно. Матео глубоко вдохнул ворвавшийся в дверь свежий воздух и быстро огляделся. Во дворе, возле коней, стоял отряд спешившихся всадников. Матео с изумлением увидел там и своего оседланного коня. Что это значит? Может быть, они решили отрубить ему голову где-нибудь в лесу? Изумление капитана возросло еще больше, когда один из воинов протянул ему его меч.
— Его величество, светлейший царь Бадахшана, — начал переводчик хриплым голосом, — приказал преподнести знаменитому капитану Матео, владельцу черной барки, этот мешочек с рубинами в знак расположения его величества, светлейшего царя Бадахшана. Но если тебя еще когда-либо увидят вблизи горы Сининан, то по приказу его величества у тебя вырвут ногти, отрежут пальцы, отрубят руки, отсекут уши и нос, выколют глаза и в конце концов сдерут с тебя кожу тупой ржавой саблей. Помни, так приказал его величество, светлейший царь Бадахшана.
— Ты хорошо выучил свой урок, — пробормотал удивленный Матео.
Переводчик с поклоном протянул ему мешочек с рубинами.
— Счастливого вам пути, чужестранец, — прошептал он. — И никогда больше не приезжайте в эти места. Вы первый, кто избежал здесь смерти, да хранит вас аллах.
Матео вскочил на своего коня и пришпорил его.
— Поскорей улепетывай отсюда, знаменитый капитан Матео, хозяин черной барки, — говорил он себе, — а то этот толстый черт еще передумает и решит все же отрубить тебе пальцы, руки, нос, уши, а затем и голову.
Матео галопом выскочил из ворот. Он стремительно удалялся от горы Сининан, от замка на горе, которая высилась словно гигантский пирог. Он бежал от воспоминаний о громком смехе тучного властелина и от жалкого, растерянного хихиканья юноши в углу. Матео казалось, что все это приключилось с ним во сне.
Марко почувствовал, что сознание возвращается к нему. Потом до него откуда — то извне донесся тихий голос:
— Теперь он совсем успокоился, Маффео.
Марко хотел было повторить эту фразу: «Теперь… он… совсем»… Нет, это оказалось слишком трудно. Сколько он ни старался, он не мог вспомнить последнего слова. Все вновь провалилось в темноту.
Какая-то легкая, прохладная рука легла ему на лоб. Марко открыл глаза, увидел лицо Ашимы, но не узнал ее.
— О господин, поглядите! — воскликнула девочка.
Над Марко склонился отец.
— Он проснулся, Маффео, воздадим хвалу господу! Ты меня видишь, Марко? Узнаешь меня?.. Маффео, он кивнул… — прошептал Николо Поло и украдкой вытер глаза. — Маффео, он узнал меня, ты видел? Ашима, принеси ему молока и дай синий порошок.
Марко пошевелил губами. Ему хотелось пить, и он чувствовал себя бесконечно усталым. Он попытался было сказать: «Отец, дайте мне пить», но не смог— он был еще слишком слаб.
Николо Поло приподнял его, а Ашима влила ему в рот молоко с порошком.
И Марко снова погрузился в глубокий сон.
Он проснулся поздно. Мысль напряженно работала. Он лежал в своей комнатке. Горела лампа. Что это, вечер или ночь? Он осторожно повернул голову. В углу на подушке сидела Ашима. Она спала? Нет. В ее ясных глазах с темными зрачками отражался теплый свет лампы. О чем она думала? Она была печальна. Марко впервые залюбовался чистыми чертами ее детского лица. Мягко изогнутые брови подчеркивали благородную форму лба, на который волнами падали темные блестящие волосы. Ей казалось, что она наедине с собой. Она сидела недвижимо.
— Ашима! — тихо позвал Марко. — Почему ты печальна?
Девочка легкими шагами подошла к нему.
— Вы проснулись, молодой господин? Как вы себя чувствуете? — спросила она, и на мгновение ее лицо озарилось радостью. — Можно вам принести что-нибудь поесть или попить? Вот обрадуются господа!
Марко задумался. Ашима озабоченно склонилась над ним. Неужели он опять погрузится в темную пропасть, потеряет сознание?
— Что случилось, Ашима? — спросил он тихо.
— Вы были очень больны. Четыре дня ваша душа была в плену у черных демонов жара. Но теперь вы
