12
Игорь Васильевич Волынский сидел в своем кресле за своим письменным столом в своем кабинете — и не верил своим ушам.
Баба Шура оказалась прирожденным скальдом. А также акыном, аэдом, сказителем, бардом и менестрелем в одном флаконе. То и дело переходя из одного литературного стиля в другой, она в течение сорока пяти минут разворачивала перед Волынским эпическое полотно такой насыщенности, что аж воздух потрескивал. Тут были и злодеи, и герои, и беззащитные красавицы, единственной опорой которых все эти годы была старая нянька… Коварные обольстители, жадные уроды и просто нехорошие люди. И простой, симпатичный паренек с пудовыми кулаками и золотым сердцем. Короче, весь набор.
Игорь Васильевич дослушал бабу Шуру и с шумом выдохнул воздух. Потом кротко спросил:
— Значит, сейчас все мои… сотрудники спасают мою дочь? Во главе с Волковым? А почему же тогда я сижу здесь и слушаю тебя, баба Шура? Почему я опять в стороне? Ведь это мою дочь похитили! И я, старый болван, согласился на этот самый план, абсолютно идиотский…
Баба Шура простерла длань — иначе и не скажешь — в сторону Игоря Васильевича и изрекла:
— Деньги людей портють!
Подумала и добавила:
— Не, не так. БОЛЬШИЕ деньги людей портють. И не всех.
— Баба Шура, что мне делать? В милицию звонить?
— Сиди, Васильич, жди звонка от Волкова. Жорик умный, из него хороший зять выйдет…
— Что?
— Ниче. Это я так. В том смысле, что должен же быть у тебя в доме хоть один умный человек. Кроме меня.
— Баба Шура, ты все-таки не очень…
— А ты хвост-то не поднимай! Продал родную дочь за три рубля?
— Ничего себе три рубля! И никто ее не продавал, что ты несешь…
— Несет курица яйца! Разрешил ты этому глисту нашу Лизу бандюкам сдать, чтобы их потом поймали?
— Но он говорил, что ей ничего не грозит…
— Ну так пошел бы и сам сдался! Или вон, Наташку, жену свою, из Европы прислал бы — пусть в заложницах посидит. Ей опосля никакой диетолог не потребуется, от нервов все жиры скинет.
— Баба Шура, Наташенька даже ничего не знает…
— И знать не хочет! Родила дите — теперь дело не ее. Зла у меня на вас не хватает, Васильич! Кабы не Лизка — я бы уж давно от вас ушла, да ведь она совсем пропадет. Ниче, вот свадьбу сыграем, тогда уж я спокойна буду…
— Да какую свадьбу-то?
Баба Шура гордо выпятила челюсть и удалилась из кабинета. Впрочем, уже через три минуты она ворвалась обратно, неся трезвонящий мобильник.
— Это Жорик! Скажи «але», Васильич!
— Алло? Георгий? Что проис… Да. Да. Я понял. Сделаю. Жду.
В шесть часов вечера приехал Полянский. На этот раз он совершенно не напоминал гея, напротив, был небрит, возбужден и грубоват. Только забытая в правом ухе бриллиантовая сережка напоминала о его недавнем облике.
Войдя в кабинет к Волынскому, Полянский немного нервно хохотнул и потер руки.
— Ну, вот все и в порядке, Игорь Васильевич. Как говорилось в нашем культовом кино, бандиты назначили встречу. Давайте камушки.
Игорь Васильевич не пошевелился, только поднял на Полянского покрасневшие, измученные глаза.
— Андрей, а вы уверены, что Лиза… в порядке? Я совершенно потерял голову, я не знаю, что и думать…
Полянский надменно вскинул бровь.
— Думать? А что тут думать? Тем более, что волноваться совершенно не о чем.
— Да как же не о чем? Ведь все пошло совершенно не так, как вы предполагали…
— Ну, возможно, некоторые детали…
— Вы же говорили, что требования будут касаться только номеров счетов. А в результате все вылилось в обыкновенное требование выкупа…
— Знаете, Игорь Васильевич, если для вас миллион долларов — обычный выкуп, то я вас поздравляю.
— Я же совсем не то имею в виду. Получается, никому из преступников не нужны никакие счета и возможность проводить свои деньги через наш банк. Они просто хотят денег.
— Это нормально. Все в этом мире хотят денег.
— Полянский, вы что, хотите из меня идиота сделать? Выходит, я своими руками и по доброй воле отдал бандитам дочь в заложники, чтобы потом заплатить свои же деньги за ее же освобождение?
Взгляд Полянского сделался колючим и злым, на смуглых скулах заходили желваки.
— Вот что, Волынский. Вы как-то подзабыли, с кем разговариваете. Я вам не партнер по бизнесу, которого вы подозреваете в желании вас кинуть. Правоохранительные органы предложили вам сотрудничество. Вы согласились помочь правоохранительным органам. Собственно, вы поступили как гражданин своей страны, не больше, не меньше. А теперь вы канючите и жалуетесь, что все пошло не так, как вы рассчитывали. Можно подумать, я бог свят, чтобы наверняка знать, какие требования они выдвинут!
— Но вы обещали, что с Лизой ничего не случится!
— А с ней и не случится! Сейчас я отвезу камушки, потом айн, цвай, драй — и ваша дочь уже дома.
В этот момент прозвучал звонкий и чистый голосок Лизы:
— Оп-па! Вот я и дома.
Полянский обернулся как ужаленный. Кабинет Волынского наполнился народом, словно по мановению волшебной палочки. Во всех окнах замаячили крепкие ребята, в дверях встал Валера с автоматом, за его спиной маячил в коридоре бледной тенью Виктор Николаевич Зайцев. А в проеме широких стеклянных дверей, ведущих в сад, стояла Лиза Волынская, босая и в алом шелковом платье. Золотые локоны буйно раскинулись по обнаженным плечам, а на нежном личике расцветал всеми цветами радуги роскошный синячище… Рядом с Лизой высился громадный, невозмутимый и слегка окровавленный Жора Волков. Полянский нервно облизнул тонкие губы и несколько напряженным голосом произнес:
— Вы, Елизавета Игоревна, какими судьбами?
Лиза невинно затрепыхала ресницами.
— Так вы же сами сказали волшебные слова «айн, цвай, драй»? Могучая волшебная сила немедленно подхватила нас с Волковым и понесла сюда. До этого-то мы были на ипподроме, но по дороге сюда попали в воздушную яму и несколько пообтрепались, правда, Волков?
— Ага.
— И вот мы здесь. Ой, а что это за чемоданчик?
Игорь Васильевич откашлялся и интеллигентным голосом произнес:
— В этом чемоданчике, Лизонька, находятся ограненные бриллианты и нешлифованные алмазы на сумму в миллион долларов США. Это выкуп за тебя.
Лиза покивала с важным видом.
— Понятно. Спасибо, папочка. Я знала, что по-своему ты меня любишь. Полянский? Вы уже не собираетесь на встречу с бандитами? А то Волков собирался рассказать всем присутствующим какую-то историю.
Волков улыбнулся. Маленькая задира Лиза вела себя совершенно спокойно. И даже тонкие пальчики,
