миром.
— Я же не специально!
Дрейк прислонился к стойке, изучая бутылки, расставленные в алфавитном порядке. Если начать с «А» — «Амаретто», — сколько ему понадобится, чтобы захмелеть? Вообще-то он никогда не был выпивохой, поэтому решил, что до «Б» — «бурбона» — дело просто не дойдет.
— Какой выкуп хотите за сыр и крекеры?
— Я переезжаю в главное здание.
— Зачем?
— Не хочу оставаться одна. Я плохо спала прошлой ночью.
Дрейк прикинул все «за» и «против». Ну что ж, если она будет уж слишком ему надоедать, он всегда сможет перебраться в бунгало!
— Только не ночевать в салоне!
— Хорошо.
— И я не буду запускать завтра генератор, потому что у меня мало топлива. — (Блэйр сухо кивнула.) — Значит, по рукам?
— Нет. Я хочу, чтобы вы вели себя по отношению ко мне цивилизованно.
Дрейк нахмурился:
— Я больше не принадлежу к цивилизации. Поэтому и живу один на этом острове.
— Я не виновата, что вы сюда приехали, и не намерена страдать от ваших прихотей.
Пропустив букву «А», Дрейк схватил бутылку с «бурбоном». Он знал, что она права, но не хотел в этом признаваться. С другой стороны, откуда у нее такой дар все портить? Даже болтушку Люпу ухитрилась настроить против себя!
— Я не собираюсь ходить за вами хвостом целый день или вмешиваться в ваши дела, но мы ведь можем завтракать и обедать вместе и… беседовать.
— Беседовать о чем? — Дрейк отвинтил наконец пробку и понюхал содержимое. Пахнет неплохо.
В отчаянии всплеснув руками, Блэйр подошла к бару.
— О нашей жизни, о философии, политике, религии…
— А зачем?
— Чтобы лучше узнать друг друга.
Куда подевались стаканы?
— Я не хочу узнавать вас и не хочу, чтобы вы узнавали меня.
На мгновение их взгляды встретились.
— У меня… у меня просто талант раздражать людей, — со вздохом призналась Блэйр.
— Это точно! — Дрейк решительно поднес бутылку к губам и сделал большой глоток.
Жидкость огнем обожгла горло. Всеблагой Господь, как могут люди пить эту дрянь?! Чтобы гостья не увидела, как у него глаза лезут из орбит, Дрейк отвернулся.
— Я не знаю, почему никак не могу завести друзей, — продолжала сетовать Блэйр.
Дрейк сказал бы ей почему, но пока не мог отдышаться.
— Кроме Арманда, — быстро добавила она. — Арманд никогда не показывал при мне свой характер.
— Я знаю, что он поступил очень плохо, но думаю, по-своему он меня все-таки любил…
Дрейк наблюдал за ней, чувствуя, как ее тихий голос пробивает брешь в незыблемой стене, возведенной им против человечества.
Всего минуту назад ему казалось, что Блэйр раздражает только его, а теперь выясняется, что и остальные реагируют на нее отрицательно, а главное — она знает об этом.
Он медленно поставил бутылку на место, положенное по алфавиту. Интересно, где ее друзья, родные? Беспокоится ли о ней кто-нибудь? Заметили ли свадебные гости, что она исчезла? И почему, если подумать, она должна зависеть от помощи полиции? Есть ли еще кто-нибудь, к кому она может обратиться?
Дрейк нахмурился. Если бы был человек, с которым Блэйр могла бы связаться, она бы давно это сделала. Значит, она тоже одинока. Вот ведь спрятала его крекеры, чтобы просто пообщаться с ним…
А он ведет себя как идиот с неустойчивой психикой!
Ну ничего, еще не поздно все уладить.
— Блэйр, — сказал он, намеренно назвав ее по имени, — у меня есть кастрюля вскипевшей воды и ведро с крабами. — Он поднял дверцу стойки и подошел к девушке. — Не хотите ли составить мне компанию за ужином?
— Хорошо, — улыбнулась она. У нее было милое лицо, без малейших признаков макияжа. — Я принесу банку с крекерами.
Дрейк поймал ее за руку, не давая уйти.
Когда Блэйр недоуменно посмотрела на него, он улыбнулся и произнес:
— Я могу обойтись без крекеров.
Глава шестая
— Вы уже нашли здесь библиотеку? — спросил Дрейк, когда они убрали посуду.
— Нет, — ответила Блэйр, — но мне хотелось бы ее увидеть.
— Тогда следуйте за мной. — Дрейк повесил кухонное полотенце и повел ее в салон.
Во время ужина он вел себя гораздо раскованней и теперь не казался Блэйр таким уж занудой. Правда, много не говорил, но все-таки и не молчал. Может, она заблуждается, считая, что ее общество ему неприятно? Однако радоваться пока рано.
Блэйр изумилась, узнав, что в течение восьми месяцев Дрейк не читал ни газет, ни журналов. Она попыталась просветить его по поводу последних событий, но он остановил ее, коротко бросив:
— Если бы мне было интересно, я послушал бы радио.
Ее так и подмывало расспросить Дрейка, чем же он тут занимался — один вдали от всех и вся, но она понимала, что сейчас он ей ни о чем не расскажет, а может, и поставит ее на место. Пожалуй, не нужно лезть ему в душу.
Хорошо еще, что Дрейк перестал ворчать по поводу нового порядка в кухне. Пока Блэйр мыла и вытирала посуду, он наблюдал без всяких замечаний, куда она все складывала, и, хотя не сказал «спасибо», Блэйр поняла, что он ничего не изменит, когда она уедет с острова.
Следуя за ним по коридору, Блэйр призналась себе, что он ее заинтриговал. Нет, влюбленностью это не назовешь, но та половинка натуры, которую он приоткрывал перед ней, привлекала ее гораздо больше, чем маска вечно брюзжащего пляжного бродяги, каким он предстал вначале.
Когда они вошли в салон, Дрейк указал на двойную дверь, которую Блэйр раньше не замечала — видимо, потому, что та была окрашена в тот же салатовый цвет, что и стены с плинтусами. Дрейк открыл ее, и Блэйр очутилась совершенно в другом мире.
— Удивительно! Эта комната совсем не пострадала! — воскликнула она, окидывая взглядом роскошный восточный ковер, покрывавший кафельный пол. Три стены занимали высокие — от пола до потолка — стеллажи с книгами. Тут и там стояли маленькие бюро, удобные стулья и журнальные столики. Четвертая стена представляла собой раздвижные стеклянные двери, ведущие во внутренний дворик.
— Окна уцелели во время шторма, но сквозь щели вода все-таки залилась. — Он ткнул пальцем в дальний угол потолка. — Крыша протекла в том месте, дождь изрядно попортил полки.
Блэйр посмотрела туда, куда он показывал, однако не заметила никаких следов повреждений.
— Но сейчас все в порядке.
— Я починил крышу и переделал полки. — Дрейк подошел к полкам и с нежностью провел рукой по корешкам книг. — Некоторые переплеты распухли от влажности, но, по-моему, это даже придает им некое
