И снова отец лишь молча взглянул на него. Сигеру уже подумал даже, что отец не желает больше разговаривать, но тот все-таки заговорил.
Пока это время не настало, Сигеру, радуйся жизни. Ты будешь очень счастлив. В расцвете зрелости ты полюбишь женщину, прекрасную, добродетельную и отважную. Тебе повезет, и она тоже полюбит тебя. — Отец улыбался, хотя по лицу его текли слезы. — У тебя будет сильный, храбрый сын и две красивые дочери.
Сигеру это все не волновало. Ему было шесть лет. Он не мечтал о любви. Он не мечтал о сыновьях и дочерях. Он мечтал о том, чтобы стать настоящим самураем, как его прославленные предки.
А стану ли я великим воином, отец? Будут ли меня бояться?
Ты станешь великим воином, Сигеру. — Отец смахнул слезы широким рукавом кимоно. — Ты выиграешь множество поединков. Тебя будут бояться.
Спасибо, отец!
Сигеру был счастлив. Он получил пророчество! Он мысленно поклялся, что навсегда запомнит этот знаменательный день, и плеск волн, и ветер, обдувающий лицо, и облака, бегущие по небу.
Слушай меня, Сигеру. Это очень важно. — Отец крепко сжал его плечо. — Когда у тебя начнутся видения, к тебе придет один человек. Первым твоим порывом будет убить его. Не наноси удар. Остановись. Загляни внутрь себя. Пойми, что происходит. — Его пальцы мертвой хваткой сомкнулись на плече Сигеру. — Ты запомнишь это? Ты сделаешь, как я сказал?
Да, отец. Я обещаю, — сказал Сигеру. Настойчивость отца испугала его.
И теперь, когда его меч уже готов был вонзиться в Гэндзи, это давнее обещание озарило собою все существо Сигеру. Еще миг — и острый клинок длиной с руку мужчины войдет в спину Гэнзди, пронзит сердце и выйдет из груди. Сигеру заглянул в свое внезапно прояснившееся сознание и увидел там то, что меньше всего ожидал увидеть.
Ничего.
Сигеру остановился. Он сделал всего лишь один шаг к двери. Всего лишь мгновение прошло с того момента, как Гэндзи повернулся. Мгновение, не больше.
Сигеру прислушался. Он не слышал ничего, кроме тихих шагов Гэндзи да пения птиц в кустах. Он присмотрелся. Он видел лишь оружейню, спину Гэндзи и в проеме двери — кусочек монастырского двора.
Видения ушли.
Что это было — совпадение? Или и вправду присутствие Гэндзи неким образом положило им конец? Сигеру этого не знал. Да его это и не волновало. Обуревавшее его стремление убивать исчезло вместе с видениями.
Он выронил мечи и шагнул через порог. Два самурая, стоявшие по сторонам двери, отступили на несколько шагов и поклонились. Сигеру заметил, что кланяясь, они не убирали рук с рукояти меча и не сводили с него глаз. Сигеру обошел кухню и направился к купальне, на ходу снимая с себя одежду.
Где Сохаку? — спросил Сигеру у последовавшего за ним самурая. — Передай ему, что мне нужна на время одежда, в которой можно предстать перед князем Гэндзи.
Да, господин, — ответил самурай, но продолжал все-так же идти за Сигеру.
Сигеру остановился. И самурай остановился.
Иди и выполняй приказ.
Сигеру бросил одежду на землю. Придется ее сжечь. Отстирать это невозможно. Сигеру развел руками.
Что ты себе думаешь? Что я посреди зимы убегу прямо в таком виде, нагишом, весь в дерьме? На такое способен лишь безумец!
Он рассмеялся и двинулся дальше. Он даже не стал оглядываться, чтоб проверить, следует за ним самурай или нет.
Войдя в купальню, Сигеру обнаружил, что бадья уже полна горячей воды. Он не удивился. Гэндзи всегда оптимистически смотрел на жизнь.
Сигеру трижды вымылся, не забираясь в бадью. Лишь убедившись, что теперь он чист, Сигеру со вздохом удовольствия погрузился в воду. Когда он в последний раз принимал ванну? Дни, недели, месяцы назад? Этого Сигеру не помнил. Но до чего же приятно было полежать в горячей воде! При других обстоятельствах Сигеру остался бы в купальне надолго. Но его ждал князь. И Сигеру заставил себя выбраться из бадьи.
От его тела исходил пар, словно вулканический жар из отверстия в земле. Рядом с бадьей его уже ждали новые сандалии. Сигеру обулся, завернулся в полотенце и прошел в жилое крыло храма. Там два монаха помогли ему одеться. Кимоно, куртка камисимо с широкими жесткими плечами-крыльями и широкие штаны хакама. Официальность наряда вполне соответствовала к случаю — ведь Сигеру предстояло предстать перед своим князем. Он был почти готов.
Где мои мечи?
Монахи переглянулись.
В конце концов один из них сказал:
Господин, нам не велено было приносить вам оружие.
Монахи держались весьма напряженно, словно ожидали вспышки гнева. Но Сигеру лишь смиренно кивнул. Конечно, после всего того, что он натворил, ему не позволят явиться к Гэндзи с оружием. Он двинулся следом за монахами туда, где ожидал его князь.
Стойте! — велел Гэндзи.
Сигеру остановился. Возможно, ему даже не позволят войти в шатер. Он не видел подготовленного места для казни. Но это еще ничего не означало. Гэндзи мог отказаться от церемонии. Два самурая, приехавшие с князем из Эдо, могут просто зарубить безумца на месте, да и все.
Гэндзи повернулся к Сохаку.
Как вы могли допустить, чтобы благородный вассал предстал передо мною полуголым?
Князь Гэндзи, — взмолился Сохаку, — молю вас, будьте осторожны! Он уже убил или искалечил пятерых ваших людей!
Гэндзи продолжал молча взирать на настоятеля.
Сохаку, поняв, что выбора у него нет, поклонился князю, потом кивнул Таро. Таро сбегал в оружейню и вернулся с двумя мечами, длинной катаной и более коротким вакидзаси. Поклонившись Сигеру, Таро вручил ему оружие.
Когда Сигеру заткнул мечи за пояс, Сохаку едва заметно изменил позу. Если Сигеру обратит оружие против Гэндзи, он, Сохаку, закроет князя собой. Тогда у Хидё и Симоды, единственных, кто здесь при оружии, появится шанис убить Сигеру — если, конечно, они смогут. По крайней мере, они его задержат, а монахи тем временем навалятся на него всей кучей и не дадут добраться до Гэндзи. Хотя Сохаку и был настоятелем дзенского монастыря, он не очень любил дзен. Дзен учил лишь, как жить и как умирать. И ничего не говорил о посмертии. И теперь, когда перед ним замаячила явственная возможность перейти из этого мира в иной, Сохаку мысленно вознес молитву секты хонгандзи. Наму Амида буцу! Да пребудет со мной благословение будды Беспредельного Света. Да укажет мне Сострадательный путь в Чистую землю. Но даже во время молитвы Сохаку бдительно следил за каждым движением Сигеру, приближавшегося к сидящему князю.
Сигеру опустился на колени на циновку, расстеленную перед помостом, и низко поклонился. Он впервые видел своего племянника после того, как правление княжеством Акакока перешло к нему. В обычных обстоятельствах эта встреча протекала бы очень торжественно. Они обменялись бы дарами, и Сигеру, подобно прочим вассалам, провозгласил бы, что клянется от своего имени и от имени своей семьи служить новому князю. Но нынешние обстоятельства никак нельзя было назвать нормальными. Гэндзи стал князем потому, что Сигеру отравил предыдущего князя, своего отца. И семьи, чтоб клясться от ее имени, у него тоже не было, — он всех перебил собственными руками. Сигеру застыл, прижавшись лбом к полу. Это был суд. Должен быть суд. Сигеру сидел, опустив голову, и ждал смертного приговора.
Ну что ж, дядя, — тихо произнес Гэндзи, — давай покончим с этим, чтоб можно было поговорить о деле. — И добавил уже погромче: — Окумити Сигеру, почему ты захватил оружейню этого храма?
Сигеру поднял голову. Он даже рот приоткрыл от изумления. Почему Гэндзи завел речь о такой
