расспрашивать, кто был в гостях, кто с кем флиртовал, что ели и что пили.
— А как вам понравилась Ауксе Гражулите?
— Очень интересная девушка, — сказал Васарис. — Среди литовок таких мало.
— Чем же она отличается от других?
— Развитием, вкусом, манерой говорить, общей культурой. Деревенской распущенности и расхлябанности в ней нет и следа.
— И это говорите вы, хотя сами родились в деревне, — рассердилась госпожа Глауджювене.
— Увы, и во мне немало этой деревенщины и других присущих литовцам недостатков. Но у нее их нет.
— Ну а у меня? — кокетливо спросила Люция.
— Вы и родились и воспитывались не в деревне.
— Значит, я такое же совершенство, как и эта пианистка?
— Конечно, в деревне свои пороки, а в городе свои, неудачно поправился Васарис.
Госпожа Глауджювене весело рассмеялась:
— Ну, по крайней мере откровенно сказано! Вероятно, это вы только ради Нового года. Ого, да вы влюбились в это совершенство. Познакомьте меня с ней!
Поговорив немного с госпожой Глауджювене, Васарис захотел поздравить и крестника. Витукас строил у себя в комнате замок из кубиков и, увидав крестного отца, радостно кинулся к нему.
— Ну, Витукас, чего бы ты хотел больше всего в этом году? — спросил его Васарис.
Мальчик задумался и, глядя на свое сооружение, серьезно ответил:
— Я хочу, чтобы у меня был такой замок и мы бы с мамочкой жили в нем. Вас, крестный, я бы тоже принял.
Мать обняла его и горячо поцеловала, а Людас задал еще один вопрос:
— Ну, а мне, Витукас, что ты пожелаешь в Новом году? Витукас заколебался:
— Да я очень мало знаю вас. Я спрошу у мамочки. Возвратившись в гостиную, Васарис похвалил умного мальчика. А Люция, довольная сыном и своим кумом, предложила:
— Знаете, вы, как крестный отец, должны позаботиться о мальчике. Не могли бы вы понаблюдать за его занятиями?
— С большим удовольствием, — отозвался Людас, — я теперь директор гимназии, лицо компетентное в вопросах образования. После праздника и займемся этим.
Звонок в прихожей возвестил о новом визитере, и Васарис поспешил проститься.
Домой к нему зашли с новогодними поздравлениями несколько учителей гимназии и родителей учеников. Больше визитеров не предполагалось, и он решил, что вторую половину дня будет свободен.
Однако около пяти часов неожиданно пришли профессор Мяшкенас с отцом Северинасом. Приход Мяшкенаса не удивил Васариса, но появление отца Северинаса было для него сюрпризом. После встречи в гостинице они ни разу не виделись, и Людас совсем было о нем позабыл.
—
Торжественный тон монаха показался Васарису несколько комичным и сразу привел его в смешливое настроение. Он чувствовал, что отец Северинас непременно попытается его прощупать, и решил прикинуться наивно-откровенным и беззаботным.
Профессор Мяшкенас, как и подобает другу, не стал церемониться. Пожелав Васарису успеха, вдохновения и счастья, он поцеловал его, развалился в кресле и попросил сельтерской, потому что его порядком утомили визиты.
Васарис принес сельтерскую, откупорил бутылку вина, наполнил три стакана, уселся напротив Мяшкенаса и предложил выпить.
— Хорошее вино, — пригубив, похвалил монах. — С того времени, как я был в Италии, мне редко удается попробовать хорошее вино.
— Правда, — согласился Васарис. — У нас и во время обедни дают такую каплю, что даже вкуса не почувствуешь. Вот в Италии, как нальют сткляницу, так одно удовольствие.
—
— Великолепный город! — воскликнул Васарис. —
Отец Северинас нахмурился, а профессор Мяшкенас расхохотался во все горло.
— Ха-ха-ха! Браво! Ну, директор, сегодня ты, видно, слишком много визитов сделал. Значит, парижанки! Вот, шутник!
Васарис не стал защищаться:
— По правде говоря, начал со вчерашнего вечера.
— Где же ты так весело встретил Новый год?
— Да у одного американца Гражулиса. Собралась веселая компания.
Отец Северинас многозначительно взглянул на профессора Мяшкенаса и спросил:
— Не тот ли это Гражулис, о дочери которого говорят, что она большая вольнодумка и
Мяшкенас понял, что монах зашел слишком далеко, и поспешил его поправить:
— Нет, отче, вы слишком резко выражаетесь о ней. Признаю, что взгляды ее не ортодоксальны, но
— Я бы даже сказал наоборот, — заметил Васарис, — а вот судя по тому, что мне передавали об иных каунасских барыньках, так она сущая скромница. Право, такой культурной девушки, как эта Гражулите, я до сих пор не встречал. Отличная пианистка, знает толк в литературе, тактична, не сплетница. Сказать по правде, если бы я имел право жениться, то лучшей невесты и не желал бы.
Отец Северинас, не веря собственным ушам, гневно глядел на Васариса и ждал, что скажет профессор Мяшкенас.
— Ну, ну, директор, оставь свои шутки! — с неодобрением сказал тот. — Я тебя знаю давно и понимаю, что ты, братец, шутишь, но вот отец Северинас чего доброго и рассердится.
— Я ничего не сказал предосудительного, — с удивлением ответил Васарис. — Я и впрямь думаю, что целибат отжил свой век.
— Какими доказательствами можете вы подкрепить это мнение? — спросил отец Северинас ничего хорошего не предвещавшим тоном, решив, что молчать дольше было бы просто грешно.
— Да это не всерьез, — попытался успокоить его профессор.
Но Васарису уже было море по колено:
— Какие доказательства? Такие же, какие приводит сама природа, создав нас во плоти. Если бы господь желал целибата, то и сотворил бы
—
— Ах почтенный отец, — перебил его Васарис, — причем тут насекомые. Они сами по себе, а люди сами по себе. В прошлом целибата не было, придет время, когда его снова не будет.
— И вы ждете этого времени?
Но Васарис зашел уже слишком далеко, чтобы отступать:
— Сказать правду, меня это мало беспокоит. Если бы я захотел жениться, то отрекся бы от сана, и
