Воспользовавшись моментом, Антон улизнул и смешался с толпой. Благополучно выбравшись из людской толчеи, хотел уже припустить подальше, но почти натолкнулся на Светлану Васильевну.
Она сидела на камне, по-сиротски обхватив руками плечи, одинокая, потерянная. И такая она была сейчас несчастная, беззащитная, что Антон вспомнил свое обещание повиниться за все неприятности, которые причинил ей.
— Светлана Васильевна, — хрипло сказал Антон, — извините меня…
— Да, да-да, — механическим голосом отозвалась разнесчастная Светлана Васильевна, глядя как бы сквозь Антона.
Неизвестно откуда появился старший лейтенант Осипов. На Антона и внимания не обратил, робко положил руку на плечо Светланы Васильевны.
— Штольню сдавило.
— Совсем?!
Осипов протяжно вздохнул, выпятив губу; усы оттопорщились и запрыгали ежиком.
— Работа не прекращается, — сказал он в утешение и ушел, так и не взглянув на Антона.
Солдаты, милиционеры, гражданские работали с ожесточением. Подогнали бульдозеры и автокран, но им пока делать было нечего. И Антону тут нечего было делать. Зачем он только остался на свете!
Он покосился на людей, толпившихся за линией оцепления, и подумал вдруг, что, сдетонируй подземный склад, многие из них пострадали бы. И все стекла в округе повылетели…
Выходит, не зазря они все-таки рисковали?
А Январев? Он не рисковал, не геройничал, выполнил служебный долг — и погиб героем. В мирное время!
Антон же с друзьями… Где они? Антон спохватился, что бросил на произвол судьбы своих верных товарищей и родителей, потерявших от страха и переживания всякое самообладание. Материнской трепки испугался! Она же не со злости, мама…
Ни Ростика, ни Алены уже не было. Увели. Раззвонили-раструбили телефоны новость по всему городу, от очистной до ГРЭС и завода.
Куда- то и мать исчезла. Отец участвовал в работе, а мать исчезла. Антон даже наслаждение испытал бы сейчас от ее затрещин. И пусть бы все видели, пусть! Пусть!..
— Ух ты, ракетница! — услыхал вдруг Антон над самой головой. Перед ним, будто тоже из-под земли вылез, стоял Барбос. — Где взял? — И он потянулся к сигнальному пистолету. Антон и забыл о нем. — Дай- ка поглядеть.
Антон мгновенно выхватил пистолет и нацелился на Барбоса:
— Уйди!
И столько было отчаянной решимости в его голосе, что Барбос сразу отступил, как Антон перед ним когда-то.
— Чего ты? И пошутить нельзя.
— Нельзя, — отрезал Антон и, спрятав пистолет за пазуху, побежал к Волхову.
— Все равно отберут! — крикнул вслед Барбос. — Ладненько, Осипову доложим!.. — А кончил совсем по-взрослому: — С оружием не шутят. Не игрушки!
Спустившись на береговой песок, Антон несколько минут раздумывал, потом направился к мосту, но вскоре изменил свое намерение и, стараясь быть незамеченным, юркнул в подъезд двенадцатиэтажного дома. Его уже заселяли, зайти в лифт не составляло никакого риска.
Антон благополучно проник на чердак. Здесь его никто не видел, он же видел через бойницы все.
В работу включились бульдозеры, мощными стальными щитами сдвигали в стороны обломки плит и колонн. Но зубастый ковш универсального трактора «Беларусь» ничего не мог поделать с бетонным крошевом завала. Сдавленную взрывом штольню раскапывали вручную, ломами и кирками.
«Если он и живой остался, то все равно задохнется», — подумал Антон, и еще больнее стало за Январева. Такой человек погиб!..
«Минер ошибается только один раз». Январев не ошибся.
Ну почему так не везет в жизни? Стараешься, хочешь сделать хорошее, доброе, а все оборачивается себе и другим во вред. Сколько от него Марь Петровна натерпелась… А Светлана Васильевна?… Она с Январевым пожениться собиралась, и теперь — вроде солдатская вдова.
Лучше умереть, чем встречаться с ней! Никогда она не простит ему своего Январева.
А он простит себе? Лучше сейчас умереть!
Антон не умер, а пристроился в теплом затишке и уснул, да так крепко, что когда встал и опять заглянул в бойницу, на развалинах перед Домом Советов было пустынно и безлюдно.
Избегая нежелательных встреч, Антон сбежал вниз по черной лестнице. Он в мыслях не держал идти к развалинам, но потянуло туда неудержимо.
Было, наверное, уже довольно поздно или совсем рано. На улицах ни мальчишки. И взрослых — один-два.
Солнце присело на синий забор дальнего леса; передохнет — и опять кверху.
Чем ближе подходил Антон к штольне, тем сильнее колотилось сердце. Все здесь неузнаваемо. Будто сработал вулкан, снес хаотические вершины; вместо них образовалась плоская чаша большого кратера. Сюда свободно могли въехать грузовики. На застывшем, словно лава, бетонном дне виднелись глубокие царапины гусеничных траков и отпечатки протекторов автомобильных скатов.
Вход в шахту кратера был закрыт обломанной плитой. Антон обошел ее вокруг: ни щели, ни лазейки. Специально закрыли.
Плита лежала как крышка люка, как надгробие. Антон постоял немного, скорбно наклонив голову над могилой героя, и тихо поплелся прочь от страшного и горького места.
Странно, но есть не хотелось. Даже пить не хотелось. Просто все было безразличным. Не думалось ни о жизни, ни о смерти. Антон не собирался дольше скрываться от родных и знакомых, но домой не торопился. Шел себе по главной улице мимо домов и закрытых магазинов, без цели, без мыслей. А ноги, как это не раз случалось с ним, вели туда, куда надо было прийти.
На поворотном круге у монумента с танком «Т-34» он срезал угол и близко прошел мимо дома, где жили Русаков и Барбос. Но Антон и не вспомнил о них. Подумал лишь почему-то: в этом доме почти все жильцы — заводчане.
В таких домах свет зажигают раньше и гасят позже, чем в других, а многие окна плотно зашторены до полудня. Всегда определишь, кто в какую вахту работает: в первую, во вторую или отдыхают после трудовой ночи.
Вдруг, одно за другим, вспыхнуло желтым светом множество окон, отворилась балконная дверь, выскочил мужчина в майке и восторженно закричал на всю улицу:
— Закапало! Закапало!
И скрылся, так же неожиданно, как появился.
Не прошло и минуты, как из дома побежали мужчины н женщины — все торопились на дежурный автобус.
Антон быстро пересек улицу Мира и укрылся за склоненными каменными знаменами братской могилы героев Великой Отечественной войны.
В низкой чаше горел Вечный огонь. Было светло, на плитах с бронзовыми именами павших воинов играли отблески газового пламени.
Антон присел на корточки напротив плиты, где последней в длинном столбце была высечена фамилия папиного ординарца, Халитова О. С.
Сигнальный пистолет нагрелся за пазухой, и тяжесть его стала теплой и приятной. Казалось, что Ораз Халитов совсем недавно, уже после того, что произошло сегодня на бывшем поле битвы, после смерти Январева, вручил свое оружие Антону.
Антон не заслужил такой высокой и почетной награды. Вот старшего лейтенанта Январева давно надо отметить орденом или оружием именным. Но он тоже погиб, старший лейтенант Январев. Со славой, как Халитов и его боевые товарищи. И ему почет и вечная память.
Полагалось дать салют, но зарядить ракетницу было нечем. И хотя Антон знал, что в карманах нет
