Закон крови

Колдун с великим трудом карабкался по склону какого-то оврага, цепляясь за ветви боярышника, не обращая внимания на боль от шипов… Вопль? Вихрь? Он не знал, что именно внезапно пригнуло кустарник, сбросив его на самое дно…

Ветер пронесся по стойбищу. Качнулись жилища, казалось, их вот-вот сметет порывом ветра… Мужчины, столпившиеся в центре стойбища у общего огня, невольно вскинули руки, защищаясь от взвившегося столпа искр…

Умирающий Дрого внезапно широко раскрыл глаза и привстал… Вуул и Донго метнулись к своему другу, стараясь уложить его поудобнее. Очнувшийся Дрого узнавал друзей и слабо улыбался, но говорить не мог. Слабый, почти неуловимый шепот…

Наклонившись к самым губам, Вуул разобрал:

– Туйя… Как… Туйя?

– Хорошо, все хорошо, не беспокойся, все хорошо, – бормотал Вуул. Мучительно хотелось нарушить все законы и запреты, побежать сейчас в то жилище, к его очагу, на руках принести сюда Туйю, чтобы хоть простились… Или хотя бы узнать: как она там на самом деле?!.

Вопль, прозвучавший вслед за ударом кинжала (Арго не был уверен, ушами ли он слышит этот истерический визг), не просто оглушал, он раздирал внутренности! Но – Арго не мог ошибиться – в нем чувствовалась не только древняя, вечная, неистощимая злоба – досада и отчаяние ощущались в этих звуках: досада хищника, от которого ускользает жертва, отчаяние победителя, терпящего внезапное поражение! Нет, тварь не собиралась сдаваться, но хватка ее ослабла, и Арго, полузадохшийся от зловонной жижи, струей хлеставшей из раны, нанесенной Девственным кинжалом, сумел вывернуться из-под навалившейся туши.

«Поразить Врага можно только моим осиновым посохом… Для этого нужно все твое мужество, ты должен быть готов к гибели! Только так! И тогда Имя Света поможет».

Осиновый посох? Вон он, в десятке шагов, не больше!

Тварь билась, судорожно пытаясь достать охотника. Гигантский коготь невообразимой, мохнатой, состоящей как бы из множества суставов лапы, раздирая замшу, впился в бедро. Арго освободился резким рывком, невзирая на боль и хлынувшую кровь…

Почему так трудно бежать? И как кружится голова!..

Казалось, посох не в нескольких шагах, а где-то неимоверно далеко, быть может, у самой Великой воды … Казалось, сам воздух стал вдруг плотным, как вода… Казалось, Арго не бежит, а медленно плывет в этом сгустившемся воздухе.

Вот он, наконец-то! Руки ухватились за дерево. (Вот твое копье!) Если бы не посох, он бы упал и, возможно, больше не встал. Откуда эта слабость? Почему так кружится голова?

Имя Света!

Стало легче. Прислушиваясь к себе, Арго, имевший дело с духами, понял: кто- то пришел ему на помощь! Кто? Он не знал, не понимал… Не важно! Это – Друг!

Стискивая свое оружие, Арго обернулся лицом к Врагу … То, что билось на земле, стремясь собраться с силами для борьбы, не могло быть описано человеческим языком! К тому же оно не оставалось одним и тем же, оно непрерывно меняло формы – глаз воспринимал отдельные мелькающие детали: нечто вроде крыла гигантской летучей мыши, членистая лапа с когтями, какие-то извивающиеся то ли ремни, то ли веревки, вздувшийся и опавший пузырь – все это являлось на миг, чтобы тут же смениться чем-то иным, еще более жутким, еще более невообразимым… Неизменными оставались только глаза – кровавые, горящие яростью! Если бы не новая Сила, Арго, вероятно, потерял бы рассудок! Но теперь он знал: чем бы или кем бы ни было это, его можно одолеть! И Оно будет побеждено!

Арго устремился к Врагу.

И снова он словно идет сквозь воду, ставшую еще более плотной…

Защищаясь, Оно выбросило навстречу охотнику нечто похожее на гигантскую клешню рака… Все равно! Вперед!

Арго не знал, где таится сердце этой твари (да и есть ли у нее сердце?!). Нацелившись колдовским копьем между огненных глаз, он всем телом нанес удар – с Именем Света!

Новый визг, начавшийся с того звука, которым закончился первый, усилился, перешел предел, доступный человеческому уху… Теперь он был где-то внутри – неслышим и все же оглушителен. С тяжелым стоном рухнула сосна… Помедлив – другая…

Колдун упал на тропу, закрывая голову руками. Нечеловеческий вопль (вопль?!) бросил его на землю. Что это значит?.. Ответ пришел сам собой: бой – завершен!

Черный вихрь пронесся над стойбищем. Мужчины пригнулись, заметалось пламя общего костра… Дрого вновь встрепенулся и широко раскрыл глаза.

– Дрого! Дрого!

Умирающий улыбнулся. В этот раз его голос был почти по-прежнему ясен:

– Все, Вуул! Все! Отец победил! Скажи Туйе…

Голос вновь слабеет, замирает. Наклонившись, Вуул сумел разобрать лишь отдельные слова:

– Хорошая… позаботься… и сын…

Арго шатался и смотрел на происходящее. Посох Колдуна почернел, обуглился и постепенно исчезал – таял. Исчезало и Нечто, в которое был нанесен удар. Теперь это превратилось в какой-то бесформенный ком. Тающий… Меняющий очертания…

На траве лежал глубокий старик. Похожий на Колдуна, но не Колдун. Кажется, Арго вспомнил… Маленький Мииту, уже видящий начало ледяной тропы! Над ним склонилось ЭТО лицо… ХОРРУ?! Живой?!!

Во взгляде старика не было ни злобы, ни вражды, ни надежды. Только бесконечная невыразимая мука…

И вновь – перемена!

Теперь это был Мал – тот, каким Арго видел его в последний раз: колени подтянуты к подбородку, стиснут ремнями… А в глазах – та же мука.

Почему так кружится голова? Откуда такая слабость?

Фигура Мала таяла, быть может, уходила в землю…

Но почему такая слабость?

Арго все понял, бросив взгляд на свое левое плечо. Тварь действовала четко: коготь разорвал шейную вену, и левый рукав был черен от крови… Странно, что он все еще жив…

Арго попытался зажать рану, понимая, что это совершенно бесполезно… Но вдруг он сможет дождаться Колдуна?

– Нет. Настала пора!

В нем самом или извне прозвучал этот голос?.. Арго понял: это Тот Друг, что пришел ему на помощь.

– И все-таки подожди. Совсем немного, сейчас придет Колдун.

– Не могу. Он поймет.

Арго отступил к поваленной сосне и медленно опустился на землю, прижимаясь к ее стволу.

Мир менялся на глазах, наполняясь дивными, невиданными прежде красками и неслыханными, чарующими звуками, в которых хотелось раствориться… Прежнее – лес, поляна лашии, одинокая сосна – оставалось видимым, но сквозь них словно просвечивало Иное. Намек на величественное великолепие, которому нет слов… во всяком случае, на его языке… Да и прежнее, знакомое, уже не оставалось прежним: каждая травинка, каждый мураш вдруг стали отчетливо различимы – все вместе и каждый по отдельности, и все яснее открывались их смысл, их связь с тем, неземным великолепием… Хотелось плакать и смеяться, совсем беззаботно, по-детски. Арго