'Будьте осторожны, – предупредил Додд. – Женщина исчезла, не стать бы вам второй'.
Она быстро повернула голову и посмотрела сквозь туман на улицу в надежде, что Додд последовал за ней. Но вдоль тротуара не видно было ни одной машины. Никто не шел по улице и не стоял под фонарем. Она была одна. Она может войти в этот дом, и никогда больше ее не увидят, и никто не скажет: 'Да, я заметил ее, маленькую женщину в желтом пальто, вскоре после одиннадцати часов, – она вошла в дом и не вышла оттуда...'
Свет из дома брызнул сквозь окно, и она отскочила, словно кто-то бросил его, как кислоту. Задыхаясь, она прижалась к столбу подъезда и смотрела на медленно отворявшуюся дверь.
– Никак, это мисс Бартон, – сказал Руперт. – Что вы здесь делаете?
– Я... Я – не знаю.
– Что-нибудь стряслось?
– Вв-все.
– Вы случайно не выпили?
– Никогда не пью. Я м-м-методист.
– Что ж, весьма интересно, – устало молвил Руперт. – Но надеюсь, вы пришли из такого далека ночью не для того только, чтобы признаться мне, что вы методист.
Она еще теснее прижалась к столбу; ее зубы стучали, как кастаньеты. Ей хотелось убежать, но она боялась его и боялась за него. Этот двойной страх парализовал ее.
– Мисс Бартон?
– Я-я просто проходила мимо и решила заглянуть и сказать 'хэлло'. Не представляла себе, что уже так поздно. Ужасно жаль, что потревожила вас. Уж лучше я пойду.
– Нет, уж лучше вы не пойдете, – отчеканил он. – Лучше вы войдете и расскажете мне об этом.
– О чем – этом?
– О том, почему вы так себя ведете. – Он распахнул дверь и подождал. – Входите.
– Не могу. Так не полагается.
– Отлично. Я вызову вам такси.
– Нет! Я хочу сказать, мне не нужно такси.
– Вы не можете простоять здесь всю ночь. Или так и будете стоять?
Она покачала головой, и ее мягкие вьющиеся волосы упали на глаза, сделав ее похожей на маленькую старушку, подглядывающую за ним сквозь кружевную занавесь. Он терялся в догадках – что происходит за этой занавеской?
– Вам холодно, – сказал он.
– Я знаю.
– Лучше бы вам войти и согреться.
– Да. Ладно.
Он запер за нею дверь и провел через холл в кабинет. В камине горел незаслоненный огонь, и пламя отражала серебряная шкатулка на кофейном столике. Руперт заметил, как она взглянула на шкатулку мельком, не проявив интереса. Здесь ничто не угрожало. Да и откуда ей было знать про шкатулку.
– Усаживайтесь, мисс Бартон.
– Благодарю вас.
– Ну, чем вы обеспокоены?
– Я... Ну, пусть. Сегодня вечером я пошла в танцевальный класс Кентской академии. Всегда хожу туда по четвергам. Не потому, что я хорошо танцую или еще что-нибудь такое, а просто провести время и повстречать приятных людей. Обычно это порядочные люди, собой ничего не представляющие, но порядочные. Я хочу сказать – без всякой в них подлости. Если вы знакомитесь с кем-то и он говорит, что он инженер, так он и есть инженер. Словом, у вас не возникает сомнений.
Она не намеревалась рассказывать ему о танцклассе из боязни, что он будет смеяться над нею. Но слова, как мыльные пузыри, сами собой вылетали изо рта. Однако он не засмеялся. Наоборот, казался очень серьезным и заинтересованным.
– Продолжайте, мисс Бартон.
– Ну вот, я и встретила сегодня вечером этого человека. Он ужасен. Говорит всякое. Намекает на всякое.
– Я уверен, вы знаете, как поступать с неприличными намеками, мисс Бартон.
Она покраснела и опустила глаза.
– Это не были намеки, о каких вы подумали. Намеки относились к вам и миссис Келлог.
– Кто этот человек?
– Его зовут Додд. Он частный сыщик. О, он не рекомендовал себя частным сыщиком. Прикинулся новичком. Но у меня есть в Академии приятель, адвокат...
– Что этот Додд говорит о миссис Келлог?
