— Мало, — щелкнул пальцами Погарский, — замазка получается.
— Что же делать? — растерянно спросил старший архитектор.
— Не могу сообразить, — покачал головой Погарский. И вдруг его озарило: — Послушай, у тебя же чековая. Возьмем временно.
— Неприлично идти туда... Я только что положил...
— А тебе и не нужно, я сам сгоняю. Пиши: «Предъявителю... — Он на минуту задумался. — Пятьдесят рублей». Жди! Я в момент.
Дыроколов остался один. Незаметно он поглядывал на столик, где сидели его сотрудники, и видел, как Леня Медницких смешил длинную Зою, а Танечка что-то нашептывала на ухо Николаю Осиповичу.
Это разозлило Дыроколова. Николай Осипович был на пятнадцать лет старше его и получал в два раза меньше. Танечка нравилась Дыроколову, и, кто знает, не будь он женат...
Со злости Дыроколов выпил рюмку коньяку, потом другую, настроение улучшилось и, пощупав карман, где лежала чековая книжка, он подал знак Лене.
Тот подошел легкой спортивной походкой.
— Вот что, Леня, — сказал Дыроколов. — Ведите сюда вашу компанию.
Когда Погарский явился, он увидел, что за столиком сидели Леня Медницких, длинная Зоя, Николай Осипович и рядом с Дыроколовым Танечка.
— Хочу шампанского! — очаровательно улыбалась она.
— Три бутылки! — потребовал Дыроколов.
— Разворачиваемся, — усмехнулся Погарский и сунул в карман Дыроколову деньги.
Кутеж продолжался. Спустя некоторое время Погарский отвел Дыроколова в сторону.
— Нужно разобраться, а то как бы опять не влипнуть.
Появился официант. Счет был сто один рубль. Наличных шестьдесят пять.
Дыроколов вынул чековую книжку.
— Что это? — округлила глаза Танечка.
— Миллионер! — завистливо выговорил Николай Осипович.
И Дыроколову опять было приятно.
На этот раз в сберкассу пошел Леня Медницких.
Попросив прощенья у, присутствующих, Дыроколов встал из-за стола, сказав: «Я сейчас».
Седой благообразный служитель дал ему мыло и полотенце. Дыроколов подставил свою голову сначала под кран с надписью «гор», потом под кран с надписью «хол». Седой служитель долго обрызгивал его одеколоном.
Дыроколов порылся в карманах и, не найдя мелочи, вынул чековую книжку.
— Хорошая вещь! — сверкнул потухшими глазами служитель. — Помню, все видные господа так рассчитывались.
«Предъявителю — три рубля», — выписал Дыроколов и сказал:
— Сберкасса напротив.
Когда Дыроколов возвращался к столику, в голове у него несколько прояснилось и он подумал: «Девяносто рублей по чеку. Десять наличными. Как корова языком...»
Леня Медницких уже вернулся и протягивал деньги:
— Феерически, Станислав Романыч!.. Как в иностранном фильме.
Погарский исчез. Он исчезал в самых критических ситуациях и, когда его упрекали за это, говорил: «Уходить надо в зените».
— Станислав Романыч, мы вас заждались! — улыбнулась самой очаровательной улыбкой Танечка, но Дыроколов, уплатив по счету, мрачно сказал: «Мне пора»,
Гардеробщику Дыроколов выписал рубль, швейцару — пятьдесят копеек.
Сидя рядом с шофером такси, Дыроколов старался ни о чем не думать.
Подъехав к дому, он вспомнил, что у него нет наличных денег, вынул книжку с голубыми листиками и сказал шоферу:
— Позвольте, я вам выпишу чек.
— Чего? — уставился шофер.
— Все видные господа... — начал Дыроколов и осекся.
— Платить, господин, надо, — сказал шофер.
— У меня нет... Я вам чеком...
— Давайте без фокусов, гражданин, — рассердился шофер, — с виду солидный человек, а...
— Хорошо, — сказал Дыроколов, — разрешите я поднимусь домой.
— Портфель оставьте.
Войдя в квартиру, Дыроколов поспешно произнес:
— Ниночка, два рубля на такси.
— У тебя же была десятка.
— Потом объясню, — строго сказал Дыроколов, обретая прежнее достоинство главы семьи.
— Вот, — сказал он шоферу, протягивая деньги.
— Так-то лучше, — буркнул шофер и возвратил портфель. — Нам не до шуток, у нас план.
Объяснение с женой было коротким. Дыроколов сказал, что потратил в ресторане десять рублей, чтобы обмыть премию. Премию же триста рублей он положил на книжку. В доказательство своих слов он отдал Ниночке расчетную книжку, умолчав о чековой.
На следующий день Станислав Романович сидел на работе, думал над проектом нового дома и о тех счастливых временах, когда исчезнут деньги.
Поток возвышенных мыслей прервало появление Танечки. На ней были сверхъестественной красоты кофта и юбка, которая делала всеобщим достоянием ее безукоризненные ноги.
— Станислав Романович, простите, что помешала, — потупила голубые веки Танечка, — у меня к вам ужасная просьба.
— Говорите, — сказал Дыроколов, стараясь не глядеть на Танечкины колени совершенной формы
.— Мне очень нужно на одно дело, — лепетала Танечка. — Огромная сумма... Пятьдесят рублей... До получки...
— У меня нет, — честно сказал Дыроколов, потому что, кроме рубля, выданного женой на обед, у него не было наличных денег.
Танечка заколыхала суперресницами:
— А ваша чековая...
Отступать было некуда. Дыроколов выписал пятьдесят рублей на предъявителя.
Прошла неделя, и каждый день Дыроколов выписывал разные суммы разным лицам. Отказывать было невозможно — все смотрели на него как на миллионера. Не выписал чек он только Погарскому, и тот ехидно улыбнулся.
— Понятно, еще Бальзак сказал, что скупость начинается там, где кончается нищета.
Катастрофа пришла неожиданно. Жену Дыроколова сделали секретарем кассы взаимопомощи, и она узнала, что, помимо расчетной книжки, есть еще чековая.
Это ничуть не огорчило ее, и она ласково сказала:
— Стасик, не можешь ли ты выписать мне чек на тридцать рублей... Такие хорошенькие туфельки... Это ведь совсем не дорого, и у нас останется еще двести семьдесят рублей.
Конечно, муж не смог отказать ей и выписал чек на фамилию Дыроколова.
Ниночка пришла в сберкассу. Контролерша попросила у нее паспорт и сказала:
— Извините, но на счете всего пятьдесят копеек.
— Вы ошиблись, — дрожащим голосом сказала Ниночка, — там триста рублей. Я знаю, я его жена.
— Ах, милая, — сочувственно сказала контролерша. — Мы, жены, всегда узнаем последними.
Второе объяснение Ниночки с Дыроколовым было трудным.
— Боже мой, — рыдала Ниночка, — неужели ты обманываешь меня и потратил все деньги на... на женщин?
— Не плачь, — утешал Дыроколов, — я люблю тебя одну. Я все объясню... Но ты не понимаешь, как отвратительно чувствовать себя миллионером.
