размышлял он, — заявление родственников Хаямы и Татибана, будто у них нет визитных карточек художника, — важное свидетельство. А если Нитта оставил в ящиках у могил Хаямы и Татибана свои визитки? Тогда они отрицают этот факт потому, что в результате с одним из этих семейств возникли отношения, которые привели к смерти Нитты. Разве он, Хамото, не вправе выдвинуть такое предположение? Или он все же ошибается?'
Хамото внимательно посмотрел на Кинуи.
— Лишнее или не лишнее — докажет, как вы говорите, мой напрасный труд. Хотя это и нехорошо по отношению к Тани, я тоже пойду к родственникам Хаямы и Татибана и постараюсь досконально все выяснить, — сказал он и, бросив взгляд на прислушивавшихся к их разговору полицейских, пошел к двери, провожаемый улыбкой Кинуи.
В небе над далеким Икэбукуро вспыхивали зарницы. Должно быть, от искр, высекаемых дугами электричек. Роща близ храма Гококудзи напоминала уснувшего дикого зверя. Хамото вдруг потянуло в темноту прихрамового парка. Там, казалось ему, будет легче справиться с тяжелым настроением, охватившим его во время разговора с Кинуи, и все обдумать.
Итак, в доме покойного генерал-майора Татибана детективу Тани сказали, что никакой визитной карточки Нитты они в глаза не видели. А у родственников покойного вице-адмирала Юкава она нашлась, поскольку те привыкли, приходя на кладбище, обязательно заглядывать в ящик для визиток. Кинуи в шутку сказал, что в этом различие между представителями армии и флота. Но в самом ли деле семейство Татибана столь безразлично к памяти покойного? Что-то не похоже на родственников военного человека. Детективу Тани следовало бы глубже все изучить. К примеру, выяснить, часто ли родственники бывают на могиле усопшего, посещают ли ее в годовщину смерти? А Тани почему-то не довел дело до конца.
То же самое с семейством Хаямы. Тани не соизволил даже выяснить, чем конкретно занимается его глава. Ограничился предположением, что дом принадлежит предпринимателю. И почему навстречу Тани вышел секретарь, а не хозяева? Уж если полиция заинтересовалась таким странным вопросом, то в обычном доме хозяин или хозяйка хотя бы из любопытства поинтересовались, зачем это нужно полиции. А здесь послали секретаря и велели ему сказать, что в последнее время на могилу Хаямы они не приходили. В таком поведении чувствовалось явное пренебрежение. Мало того, у непредубежденного человека поведение семейства Хаямы не могло не вызвать подозрения. Люди, живущие в огромном особняке да еще приобретшие большой участок земли на кладбище храма Гококудзи, где похоронен Хаяма, должны быть подвержены духу буддизма'. И уж, вне всяких сомнений, регулярно посещать могилу покойного. Понятно, если бы на вопрос Тани они ответили, что не были на кладбище, поскольку день поминовения не падает на период между двадцать вторым сентября и началом октября. Но они ответили по-другому: в последнее время могилу Хаямы не посещали. Как будто им заранее было известно, что интересует Тани.
Возникает и другой вопрос: зачем только эти два семейства решили скрыть тот факт, что Нитта опустил визитные карточки в ящики на могилах? Не означает ли это их нежелание по какой-то причине вступать в контакт с человеком, который пришел поклониться покойникам из их семейства?..
Хамото прислушался. Из рощи уже не доносилось птичьих голосов. Лишь тихий шелест листьев да отдаленные звуки электричек нарушали ночную тишину. А когда очередная электричка уносилась вдаль, роща, казалось, засыпала, обволакивая тишиной огромную крышу храма и ведущую к нему каменную лестницу.
Глава восьмая
Особняк Татибана располагался в тихом районе, невдалеке от парка Уэно. У входа Хамото встретила хозяйка дома и подробно ответила на вопрос о визитной карточке Нитты.
Она сказала, что могила покойного мужа, генерал-майора Татибана находится на кладбище буддийского храма Гококудзи, но ее старший сын перешел в христианскую веру и с тех пор могилу не посещает.
— Мне не совсем ясно, с какой целью вы пришли, — продолжала она. — Могу только сказать, что с февраля никто из нас на могиле Татибана не был. Мой сын, помимо того, что он принял христианство, заявил, что не желает ходить на могилу военного преступника. Правда, я иногда посещаю ее тайком от сына, но с февраля из-за тяжелой болезни там не была. Что до ящика для визиток, то я всякий раз проверяю его содержимое: ведь там оставляют визитные карточки бывшие подчиненные мужа. Я уже сообщала об этом полицейскому, который приходил перед вами.
Вдова покойного говорила серьезно, не пытаясь что-то скрыть.
— Скажите, а ваш муж воевал в других странах? — спросил Хамото.
— На Суматре, — кратко ответила женщина, не желая, по-видимому, вдаваться в подробности.
Хамото покинул дом Татибана с уверенностью, что' здесь специально не, прятали визитную карточку Нитты. Либо он вовсе не опускал ее в ящик на могиле, либо родственники ее просто потеряли или порвали за ненадобностью.
Хамото изрядно устал, но решил довести дело до конца и отправился к дому Хаямы. Если и там его подстерегает неудача, придется на версии с визитными карточками поставить крест. Он вошел в узкий переулок, когда позади засигналил грузовик. Хамото оглянулся. В кабине сидели молодой шофер и рабочий. Он прижался к обочине и пропустил машину. Когда грузовик проезжал мимо, Хамото заметил, что он доверху набит какими-то станками и железным хламом. Грузовик завернул за угол и исчез из виду.
У Хамото не было с собой карты, а Тани расспрашивать не хотелось, поэтому он довольно долго плутал, пока не добрался до нужного переулка. Дом Хаямы находился где-то в этом районе. Но где? Здесь начинался квартал особняков с обширными участками, и, как назло, никто не попадался навстречу. Наконец из калитки соседнего дома вышла пожилая женщина с корзинкой. Хамото буквально кинулся ей навстречу.
— Простите за беспокойство. Может быть, вы знаете, где дом господина Хаямы?
— Совсем рядом. Поверните на перекрестке направо, второй дом от угла. — Она указала в ту сторону, куда завернул грузовик.
Хамото пошел в том направлении и остановился у ворот, за которыми стоял грузовик. На воротах висела дощечка с фамилией хозяина дома: 'Коносукэ Хаяма'. 'Выходит, станки привезли к Хаяме, наверное, он занимается торговлей', — подумал Хамото. Он постоял у ворот. Вскоре они отворились, и грузовик осторожно выполз наружу. Створки ворот захлопнулись, раздался металлический стук — кто-то изнутри закрыл их на засов.
От ворот до дома тянулась длинная, покрытая гравием дорожка, вдоль которой росли падубы и кусты рододендронов. Описав плавную дугу, дорожка заканчивалась у входа.
Подождав, пока похожий на студента молодой человек, запиравший ворота, уйдет в дом, Хамото отворил калитку и вошел внутрь. Не успел он проделать несколько шагов, как из глубины участка послышался заливистый лай. Должно быть, те самые овчарки, о которых говорил Тани. Собаки, видимо, были хорошо натасканы и узнавали чужака по звуку шагов.
— Разрешите войти, — громко сказал Хамото, отворяя дверь в прихожую.
'Вот так прихожая, — оглядываясь, подумал он, — пожалуй, побольше моей комнаты'.
Через пару минут ему навстречу вышел все тот же похожий на студента молодой человек.
— Мне хотелось бы повидаться с господином Хаямой, — сказал Хамото.
— А как о вас доложить?
— Меня зовут Хамото. Дело в том, что мой друг неожиданно скончался. Перед смертью он посетил могилу покойного господина Хаямы и оставил там свою визитную карточку. Сейчас она понадобилась. Не сочтите за труд отыскать ее и передать мне.
— Об этом уже спрашивал полицейский, приходивший до вас. Емуответили, что в ящик для визиток не заглядывали и какие там оставлены визитные карточки — не знают.
На лице молодого человека было написано явное недовольство.
Вдруг за дверью послышалось покашливание. Молодой человек сразу преобразился, лицо его обрело выражение угодливости.
