— Это железо идет на изготовление деталей, — пояснил сопровождавший Хамото мужчина. — А там формовочный цех. К сожалению, сегодня чайники не изготовляют.
Хамото поглядел в ту сторону, куда указывал мужчина. Там была небольшая площадка, покрытая слоем темно-серого песка.
— Это увлажненный песок, смешанный с коксовой пылью. Применяется для плавки. Лучшим считается песок 'сасамэ'. Он и сейчас в небольшом количестве добывается близ деревни того же названия.
— А где находится деревня Сасамэ?
— За Кода, невдалеке от того места, где во время Олимпийских игр будет построен гоночный канал.
Хамото казалось, что он уже слышал название этой деревни, расположенной у реки Аракавы в префектуре Сайтами.
— Песок 'сасамэ' издавна использовался при выплавке металла, его доставляли водным путем через аракавский шлюз, но запасы близ деревни Сасамэ почти исчерпались, и теперь мы большей частью завозим песок по железной дороге из Нагоя.
Похоже, мужчина отлично знал свое дело, и Хамото делал вид, что с интересом слушает его, но думал о другом. Ему надо было выяснить, какие люди окружают Хаяму, не производят ли тайно на фабрике иную продукцию, совершенно не связанную с чайниками и печурками.
После осмотра формовочного цеха мужчина подвел его к плавильной печи.
— Сюда закладывается кокс, железный лом, песок и другие компоненты. В зависимости от назначения плавка ведется при температурах от пятисот до тысячи градусов. Для металла, идущего на изготовление чайников, достаточна температура в пятьсот-шестьсот градусов, — пояснил мужчина.
Молодой рабочий совковой лопатой кидал в черную пасть печи железный лом. Оттуда всякий раз вырывался наружу сноп искр.
— А не опасно ли работать босиком? Почему он не в обуви? — спросил Хамото.
— Сталевару работать в обуви да в носках — никаких денег не хватит. Прогорит в прямом и переносном смысле. Да и опасность ожогов больше. Попадет искра в ботинок или на носок — пока ее сбросишь! А с голого тела она сама скатывается.
В самом деле, рабочие, бегом таскавшие ковши с раскаленным металлом, были все босиком и без рубашек. Они привычно выливали ковши в изложницы, чуть не касаясь их ногами.
— Неужели им не жарко? — удивлялся Хамото.
— Конечно, жарко! Но, к сожалению, здесь все делается по старинке, вручную.
— А фабрика 'Хаяма тюдзо' существует давно?
— Нет, ее построили после войны, и в Кавагути она считается новой. Здесь есть предприятия, начавшие работать еще в эпоху Эдо [13].
— А владелец фирмы — специалист по производству металлоизделий?
— Владелец? — Мужчина внимательно поглядел на Хамото, потом отвел глаза в сторону. — Наш хозяин профессионально в этом деле не разбирается, но это не мешает ему умело руководить фабрикой.
— Если не ошибаюсь, его зовут Коносукэ Хаяма?
— Да.
— Ну, а директор фабрики человек опытный?
— Нет. Поэтому специалистам вроде меня приходится тяжко, — ворчливо произнес мужчина.
— У Хаямы, кажется, особняк в Тоёсима?
— Да. Сам я у него никогда не был — не приглашали, но слышал, что дом принадлежал его старшему брату, военному, а теперь перешел к нему по наследству.
— Его брат был военным?
— Да. Конец войны он встретил в чине генерал-лейтенанта. В военных кругах он был человеком известным, занимал высокие посты в Квантунской армии, а также в Генеральном штабе. Неужели вы о нем ничего не слышали?
Мужчина вдруг умолк, почувствовав, что наговорил лишнего. Но для Хамото эта информация была крайне важной, и он рискнул задать еще несколько вопросов, несмотря на явное нежелание того продолжать разговор на тему, далекую от изготовления чайников.
— Скажите, а Хаяма ежедневно бывает на фабрике? — спросил Хамото.
— Нет, здесь он почти не показывается.
— Как я понимаю, сам он не военный. А чем он занимался прежде? Может быть, этот вопрос вам покажется странным, но мне трудно понять, почему человек, семейство которого принадлежит к военной касте, вдруг занялся таким прозаическим делом, как изготовление чайников.
— Мне ничего не известно о прошлом нашего хозяина, — отрезал мужчина.
Около двенадцати Хамото покинул фабрику. Он сразу же хотел доложить Кинуи о том, что удалось выяснить, и, едва добравшись до станции Кавагути, вошел в телефонную будку.
Сначала Кинуи слушал его без особого интереса, видимо, надоела версия с визитными карточками, на которой он уже поставил крест, но когда разговор зашел о Тономуре и особенно о посещении фабрики в Кавагути, он весь превратился в слух. Это почувствовал даже Хамото на другом конце провода.
— По-вашему, это указывает на связь между Ниттой и Тономурой? — спросил он, выслушав Хамото.
— Последнее время Тономура работал агентом по рекламе в 'Вестнике металлоизделий' и, занимаясь сбором рекламы, случайно вышел на Хаяму, старший брат которого во время войны дослужился до чина генерал-лейтенанта. Я побывал у него дома. Многое там показалось мне подозрительным. Социальное положение его хозяина не вызывает сомнений — он хозяин фирмы, владеющей фабрикой металлоизделий. Но сам он на фабрике не появляется, и меня не оставляет мысль, что фабрика — только прикрытие, а Хаяма занят какими-то другими делишками, к которым имел отношение Тономура, а значит, и Нитта.
— Но, господин Хамото, единственная ниточка, которая связывает художника с Хаямой, проходит через ящик для визиток на кладбище — другой нет! Лично я это представляю, как случайное стечение обстоятельств.
— Почему случайное? По-моему, вы так говорите, чтобы обеспечить себе удобное оправдание, — возмущенно возразил Хамото. — Подумайте сами: каким образом мне удалось связать фабрику Хаямы с Тономурой? Прежде всего потому, что я занялся окружением Нитты и проследил его действия в последние дни перед смертью. Пусть в визитных карточках, найденных на кладбище, есть элемент случайности. Но ведь только благодаря этому мне удалось ухватиться за реальную нить. Может быть, пути Нитты и Тономуры скрестились в другом месте? Тогда скажите: где?
Кинуи промолчал, не зная что ответить.
'Вот тупица', — подумал Хамото и продолжал:
— Сличение отпечатков пальцев позволяет со всей определенностью считать, что убийцей Нитты является Тономура. Но кем же был убит сам Тономура? По моему мнению, с ним расправился кто-то, связанный с Хаямой. Нам достаточно отыскать еще одну нить между окружением Хаямы и трупом, найденным в парке Сатоми, — и считайте, что расследование завершено и можно распускать спецгруппу.
Кинуи молчал. Из трубки доносилось лишь странное сопение.
— Господин Кинуи, почему вы молчите? Я хотел бы выслушать ваше мнение… Ну хорошо, я сейчас к вам приеду.
— Спасибо, Хамото, — послышался наконец в трубке осипший голос Кинуи. — Я, как говорится, снимаю шляпу перед вашей прозорливостью. Сейчас доложу обо всем начальству и надеюсь получить его согласие, чтобы сосредоточить все силы на поиске доказательств о связи между убийством Тономуры и окружением хозяина фабрики в Кавагути.
Помощник инспектора повесил трубку. Прислушиваясь к коротким гудкам, Хамото ощутил неописуемую радость. Он потрудился не зря.
