линолеума босая вспотевшая нога. Су стала на четвереньки, не совсем понимая, что делает, считая, что так она в более безопасном положении, и высунулась резко в кухню.
Закричали они одновременно, но ЭлПэ держал поднос с горячим кофе и ему досталось больше. Он наткнулся на Су, не видя ее из-за подноса и опрокинул все на себя. Потом он стал прыгать по кухне, а Су откатилась в угол и заплакала. Прыгая, ЭлПэ посшибал табуретки, запутался в них и, наконец, упал.
– Господи, – простонал он, – я больше не могу этого видеть.. ОНА ОПЯТЬ ГОЛАЯ! Что же это со мной творится?
Его рубашка была залита коричневой жижей, на руках расцветали ожоги. Он пополз к Су. Су закрылась рукой, как от удара.
– Я же знаю, что вас не существует, понимаете, не существует! Ну, какая там у вас мечта жизни, предназначение?! Молчишь?! Говори немедленно, чего ты хочешь больше всего на свете! Ну! Я никогда не увлекался маленькими девочками, почему мне везде мерещится этот голый ребенок?.. За что я наказан, вот в чем вопрос, – бормотал ЭлПэ, поднимаясь. – С самого утра я не разбил здесь ничего, ни одной чашки, я ничего не сломал! И вот, пожалуйста.. Может, ты желаешь засунуть свеклу в задницу Элвиса Пресли? А?
Он поискал глазами Су, но она уползла бесшумно обратно в постель, куда угодно, к голой Вере, она запряталась под одеяло с головой, плакала и не могла остановиться. Постучав пальцем по тому месту, где по его предположению была ее голова, он продолжал ругаться, брызгал слюной и топал ногами. Су заплакала громче, но ЭлПэ орал вдохновенно и не слышал:
– К мамочке, к мамочке под бочок! Все прекрасно! Весь мир сошел с ума, если бы я сейчас не обжегся, я бы решил, что наконец умер и мои мучения кончились! А почему? А потому, что твоя мамочка меня изнасиловала ночью! Вот почему! Каждый раз, когда она садилась ко мне на колени, она…
Тут ЭлПэ с ужасом заметил яркие солнечные блики на стенах и на полу, услышал рыдания Су и словно очнулся. Предчувствие невыносимого горя сдавило его грудь.
– Детка моя, – он снова ощупал Су под одеялом, – прости меня, малышка, я сошел с ума, я тебе расскажу, что я делаю последние дни, ты поймешь, мне просто надо кому-нибудь рассказать, только я забыл, что можно рассказывать спокойно, как сон. Детка моя, смотри, какой день!
Су затихла, судорожно всхлипнув.
– Я вижу ветки деревьев.. На них сидит большая птица. Красная птица такая с синим хохолком. Честное слово, первый раз такую вижу, смотри, охорашивается, паршивка.. И на ногах у нее такие носочки с отворотами..
Су хмыкнула.
– Нет, правда, смотри, уставилась на меня в окно. Она ждет тебя, так и смотрит, не выглянет ли Су из- под одеяла? А Су не хочет, она обиделась, Су плачет, а птица ждет.
Су приподняла краешек одеяла, но окна не было видно. Вера пошевелилась во сне и засмеялась тихо, про себя.
Су не выдержала и высунулась. Словно в первый раз. Она хорошо помнила первый раз и привычно согласилась на белые пеленки и красные пятна крови, но комната была разноцветной, несчастный потный ЭлПэ сидел как раз напротив, понуро опустив голову, а в окне цвела ярким цветком птица.
– Это по.. попугай. Попугай нашей соседки. Я никак не могу запомнить, как его зовут. Акакий Спринцовыч. Нет… Клистирыч? – Су заикалась от слез, но уже улыбалась. – Он и разговаривать умеет.
Проснулась Вера. ЭлПэ испугался и ушел. Попугай улетел.
– Почему ты плачешь?
Су покачивалась на кровати, обхватив колени руками и обливалась слезами. Она заплакала, как только ЭлПэ ушел.
– Мир,.. – ее трясло, она почти не могла говорить.
– Мир только что родился, – Вера одевалась, – огромное одеяло приподнялось.. И оттуда… Что? Появилась маленькая красивая девочка! А вот и я, мир! Ну не реви, хватит.
– До.. Додик!
– Что, Додик?
– По.. пойдем со ммной…
– Ну пойдем, только не реви.
– А ты пойдешь?..
– Пойду, не плачь, я сегодня такая хорошая, ты не представляешь!
– Возьмем ЭлПэ? – Су тоже стала одеваться.
– Не думаю. Я вообще подозреваю, что ЭлПэ не существует.
– Возьмем!
– Су, подумай, это просто мечта, понимаешь, мужчина – мечта, ночью я была у него, он вырядился как граф, был обворожителен, я ему рассказала и он ПОВЕРИЛ!
– Я знаю, ты просто…
– Ну не надо, сначала выслушай меня. Прежде чем обижать. Сядь.
Су села.
– Представь себе… Представь, что тебе разрешено совершить самые разнообразные гадости, всякие мыслимые и немыслимые вещи.
– Взаправду?
– Я не знаю, я живу ненормально, как не живу, я даже рассказать этого не могу никому, какая уж тут жизнь. Ну вот я и решила, что делать все равно что-то надо, надо эту жизнь имитировать, что-ли.
– Ты не так объясняешь.
– Ты все время перебиваешь, конечно, я буду плохо объяснять!
– Не заводись, Вера. Ты забыла, что я – это ты, и наоборот. Не надо мне сейчас ничего говорить, просто пошли со мной сейчас и сделай все, что только сможешь, когда я попрошу.
– Ты все знаешь, как же! Что ты можешь знать? Вот я рассказываю совершенно постороннему, почти постороннему человеку в шикарном костюме, кто я есть, и кто есть ты. А он делает вид, что в курсе, понимаешь, ну разве он может быть реальным?
– Пойдем со мной! – Су встала и угрожающе сжала кулаки, – Хватит болтать, я все понимаю, пойдем со мной!!
– Ну ладно, не тащи меня! Скажи хотя бы, куда мы идем?!
– В морг.
– Мне больно! – Вер попыталась отодрать пальцы Су с руки, Су тащила ее наверх, вид у нее был безумный, – Ну что ты хочешь мне доказать, подожди, я знаю, что ЭлПэ больше нет, брось мою руку, я ничего не могу поделать, все они вдруг появляются из ничего, я даже не узнаю их, мне больно!
Су уже звонила в дверь.
– Су, успокойся, пойдем домой поговорим, я скажу тебе одну важную вещь, не надо ехать в морг, это бесполезно, ОНИ И ИЗ МОРГА ИСЧЕЗАЮТ! Они все куда-то деваются, понимаешь.
С той стороны двери Вол слушал их, прислонившись ухом и улыбаясь. ЭлПэ с полотенцем на голове, мученически шаркая старыми тапочками, подошел и спросил:
– Что, надо ехать? – он испугался звонка.
– Нет, – Вол оправил пиджак, – Сейчас я поеду один. Спасибо. Ваша помощь больше не понадобится. Я ее нашел. Я нашел источник беспорядков. Я – один, – и открыл дверь.
Вера замолчала и с ужасом уставилась на него, а Су пробормотала что-то: «прогуляться.. хорошая погода... морг… быстро…» – и пошла вниз. Вол галантно предложил Вере руку, она все смотрела на него, не отводя глаз, и вдруг провела по щеке ладонью, но не ласково, а словно проверяя, хорошо ли он выбрит. Вол поймал ее руку и приложил к груди слева. Торжествующе улыбнулся: рука Веры подергивалась в такт его сердцу.
– Моя птица на месте! – подмигнул он.
Вера не поверила, отняла руку и посмотрела на нее, словно ожидая раны.
Они вышли из подъезда, как будто вступили в осень. Полноправными хозяевами немыслимых сокровищ золота и крови смешанной с солнцем на последних кленовых листьях. Вол играл тросточкой и не пропускал ни одной кучи листьев, сокрушаясь вполне серьезно, если куча уже дымила
