«Летим все дальше на север», – прошептала Норико и украдкой взглянула на Наоэ. Глаза закрыты; красиво очерченный нос неестественно бел – как снег, покрывающий горы.
Норико отчего-то стало тревожно; ей показалось вдруг, что они спасаются от погони, убегают на север, в снега – туда, где их никто никогда не найдет… Сердце сжалось от щемящей грусти.
Наконец горы расступились, появился Сангарский пролив, темно-синий в свете неяркого солнца. Рядом с ним еще ослепительней казались снежные пики. Их зловещие очертания напомнили Норико фотографию в каком-то журнале: гору – обиталище духов.
Размышления Норико прервал голос по радио: «Через несколько минут наш самолет приземлится в аэропорту Титосэ».
Сделав разворот вправо, самолет пошел на снижение. Вверху остался слой облаков, показалось синее море, пенящееся у побережья. Четкой линией отделялись покрытые снегом хвойные леса.
Хоккайдо.
Наоэ открыл глаза, как будто и не спал.
– Кажется, прилетели, – сказала Норико.
– Прилетели, – отозвался Наоэ и посмотрел вниз.
Огромные белые равнины разделены черными полосами на правильные прямоугольники; леса и пересекающиеся дороги образуют замысловатые геометрические фигуры. В ярко-синем небе оранжевым шаром плыло зимнее солнце.
– Похоже, довольно холодно, – заметила Норико.
– Да.
Самолет шел на посадку, земля быстро приближалась. Уже хорошо просматривались дороги, отдельные дома. Вот и взлетно-посадочная полоса, припорошенная снегом; верхушки деревьев совсем рядом. Мгновение – и самолет коснулся земли, чуть подпрыгнув, пробежал полосу и остановился перед зданием вокзала.
Наоэ поднялся с кресла, снял с полки пальто – свое и Норико.
– Выйдешь на трап – сразу подними воротник, – сказал он, передавая пальто.
Когда Норико вышла из самолета, резкий ветер ударил в лицо.
На здании аэровокзала, одиноко черневшем в белом поле, горело табло: температура воздуха минус пять, скорость ветра три метра в секунду.
– Осторожней, не поскользнись, – предупредил Наоэ.
Люди бежали к зданию вокзала, втянув головы в плечи, ежась от ветра. Наоэ быстро шел впереди, Норико бежала за ним, стараясь не отстать.
В гостиницу они приехали уже в шестом часу. Здание было приятного коричневого цвета и очень уютное.
– Вам номер на двоих? – любезно предложил портье.
Наоэ заполнил карточку и вписал туда Норико.
Номер был на шестом этаже. Под окнами проходила дорога, за ней чернело какое-то массивное здание. Несмотря на сгущавшиеся сумерки, света в окнах не было.
Фары проезжавших машин освещали сугробы по обе стороны дороги.
– Это тополя? – Норико показала пальцем на несколько высоких деревьев слева от гостиницы.
– Да, тополя… Устала, наверное?
– Нисколько.
После дежурства Норико так и не пришлось поспать – готовилась к поездке. Но усталости не ощущала – то ли потому, что Наоэ был рядом, то ли просто от возбуждения.
– Примем душ и пойдем ужинать.
– А к матери сегодня не поедете?
– Потом.
Норико сложила одежду и направилась в ванную. А Наоэ уселся читать свежие газеты, заранее доставленные в номер.
– Сначала вы? – предложила Норико.
– Давай вместе, – ответил Наоэ и отложил газеты.
Когда они спустились в ресторан на четвертом этаже, шел уже восьмой час. Здесь, как и в вестибюле гостиницы, было тихо – Новый год все отмечали дома. Только несколько небольших компаний сидело в глубине ресторана, да и те – семейные группы. Атмосфера сегодня была спокойной и чинной.
Норико впервые пробовала местные блюда из крабов, креветок, аваби. Ей даже захотелось выпить, и она попросила виски с содовой. Выпила две порции, и теперь у нее слегка шумело в голове.
Вернувшись в номер, Норико задернула шторы и, повернувшись к Наоэ, опять спросила:
– Теперь к матери?
– Надо бы… – Наоэ уже лежал на кровати: прилег сразу, как вошли. Неожиданно он вскочил. – Сделай укол.
