– Идиот или нет – не знаю. Но до чего же хорош…
– Завтра все выскажу Наоэ.
Стараясь подавить раздражение, Кобаси запыхтел сигаретой.
На следующий день Наоэ снова пришел на работу в одиннадцатом часу. Последнее время он постоянно опаздывал, только раз или два явился до десяти.
Медсестер такое положение дел вовсе не радовало: обход задерживался, множество дел откладывалось на вторую половину дня. Да и Кобаси в отсутствие Наоэ приходилось туго: все заботы ложились на его плечи.
Не раз сестры пытались поговорить с Наоэ, но тот только согласно кивал в ответ – и все оставалось по-прежнему. А со временем он стал приходить еще позже. Жаловаться главврачу? Но и это не помогло бы. Главный врач регулярно просматривал журнал и не мог не знать, во сколько Наоэ приходит в клинику, но, похоже, смотрел на его опоздания сквозь пальцы, и Наоэ продолжал опаздывать.
Придя в клинику, он торопливо надел халат и побежал в амбулаторию принимать заждавшихся больных, даже не справившись у сестер о том, что делается в палатах: на это у него уже не было времени.
Узнав от Кобаси и Акико о ночном происшествии, старшая сестра с самого утра порывалась поговорить с Наоэ. Но больных было много, и он освободился только после обеда. Не начинать же такой разговор при пациентах… Сэкигути пришлось запастись терпением.
После обеденного перерыва, дождавшись, когда Наоэ, по своему обыкновению не спеша, пошел в комнату медсестер, Сэкигути наконец излила душу, закончив свой монолог патетической фразой:
– Что будем делать?
– Действительно, что будем делать? – повторил ее вопрос Наоэ.
– Разве можно оставить безнаказанным подобное безобразие?
– А разве нельзя? – Наоэ демонстративно зевнул и потянулся за температурными листами.
– Сэнсэй!
– В чем дело?
– Выслушайте меня внимательно.
– Уже выслушал.
– Она же привела в свою палату мужчину. Ночью! Чем они там занимались?! Вы представляете, что бы произошло, если б об этом узнали больные?!
– Так не узнали же, – усмехнулся Наоэ.
– Но… – Старшая сестра с немым возмущением взглянула на него. – В конце концов, дело даже не в том. Неизвестно, что она еще вытворит, если мы не накажем ее на этот раз.
– Предоставляю вам право сделать ей внушение.
– Ну уж нет. Сказать ей должны вы, именно вы, сэнсэй. И потом, я хочу знать ваше мнение, мнение лечащего врача: достаточно отругать ее или нужны более строгие меры?
– На этот счет у меня нет мнения.
– Как это «нет мнения»? – опешила Сэкигути.
– Нет – значит, нет. – И Наоэ уткнулся в бумаги.
– Иначе говоря, вы считаете, что вовсе ничего не следует делать?
– Да.
Сверкнули глазки, окруженные сеточкой мелких морщин. Старшая сестра выпустила коготки:
– Что ж, если вы занимаете такую… своеобразную позицию, я вынуждена обратиться к главному врачу.
Наоэ промолчал.
– Доктор Кобаси, дежуривший вчера, крайне возмущен… Вы позволите мне самой поговорить с главным врачом?
– Ради бога.
Старшая сестра была сражена безразличием Наоэ. Она даже утратила дар речи.
– Что ж, – наконец выдавила она. – Вообще-то… Принципы нашей больницы не позволяют…
– Вам что, делать нечего? – оборвал ее Наоэ.
– Что?! Мне… мне нечего делать?!
На пронзительный крик Сэкигути, бросив дела, сбежались медсестры. Тонкая шея старшей сестры побагровела.
– За поведение этой бесстыдницы ответственность будете нести вы! – Сэкигути ткнула в Наоэ пальцем.
Наоэ молчал.
– Как вы восхваляли ее: «отличная актриса», «милая девочка»… Вот вам и «милая», вот вам и «чистая»!
– Это лишь подтверждает то, что она хорошая актриса. Играть – ее профессия. Она должна владеть
