Окончив осмотр, врач сделал запись в личном деле: «Годен».
— Ведите его на проходную, — сказал он Владу. На проходной Санька еле сдерживал себя: «Сейчас он уйдет, и оборвется последняя ниточка с домом», — с тоской подумал он, взглянув на Влада.
— Держись, Санька! Если захочешь, напиши, хотя у пацанов есть закон «в падлу пацану писать менту». Решай сам. Мне пора.
Санька протянул руку с выставленным вперед большим пальцем. Влад хлопнул по ладони и крепко сжал ее. Подросток грустно улыбнулся. На душе у Влада тоже было тоскливо. Он повернулся и медленно пошел к выходу. Санька, едва сдерживая слезы, посмотрел вслед Владу Алексеевичу и отвернулся...
В изоляторе Санька сидел уже трое суток. Тоска хватала его за горло, он беззвучно плакал, сидя на нарах. Находясь в одиночестве, он все чаще и чаще думал о доме, и эти мысли подталкивали его к побегу. Но он понимал, что из этой клетки уже не вырваться. К нему заглядывал дежурный, и три раза в день приносили поесть. И когда Санька интересовался, как тут жизнь, то дневальные неопределенно отвечали: «Выйдешь — узнаешь.»
После завтрака, когда дневальный забрал посуду, Санька стал детально обдумывать свой побег. Неожиданно щеколда со скрипом отошла, и дверь изолятора открылась.
— Выходи! — приказал дежурный, задохнувшись мучавшим его кашлем.
Санька вышел, щурясь от яркого света. Откашлявшись, дежурный прохрипел:
— Иди в отряд. Сухарик тебя проводит.
Санька поправил новую черную робу и пошел вслед за дневальным, пацаном с уродливым глазом, от которого вниз по щеке шел шрам. Новые «кирзачи» громко поскрипывали.
— Как житуха здесь? — спросил его Санька.
— Поживешь — узнаешь, — усмехнулся дневальный. — Только запомни: у нас «в законе» воры, так что все с их разрешения — побалдеть, наколки, побег, стыкаться тоже. Вор входит в «толчок», ты сделал, не сделал — выходи. В столовой все хорошее ворам. Ты садишься после них. Короче, все в «спецухе» через воров.
— А эти... ну, администрация?
— Менты, что ли? — переспросил Сухарик. — Они же не будут ссориться с ворами. Им ведь порядок нужен, показуха в работе и учебе. Вот смотри, — он указал рукой на планшеты с какими-то таблицами и графиками.
— А что это? — удивленно спросил Санька.
— Каждый пацан набирает очки. Чтобы выйти отсюда, надо набрать три тысячи шестьсот очков, — подробно разъяснил дневальный.
— А сколько набирают в день?
— В день где-то двенадцать очков получается. Будешь помогать ментам, будет больше.
— А я что на «шоху» похож?
Сухарик внимательно посмотрел на Саньку.
— По тебе не скажешь. Входи, твоя группа здесь.
В классе, куда вошел Санька, шел урок. Учительница, стоя у доски, пыталась объяснить задание. Но ее мало кто слушал. Ученики были заняты своими делами: одни играли в карты, некоторые спали. На задней парте черноволосому, похожему на цыгана подростку делали наколку.
— Новенький? Проходи на свободное место, — сказала учительница, отходя от доски.
Идя по проходу, Санька чувствовал, как пацаны его буравят взглядами.
— Откуда? — доносилось до него из разных концов класса.
— Из Челябинска, — буркнул Санька и сел на свободное место рядом с парнем с заячьей губой.
— Как зовут? — спросил он, с нескрываемым интересом разглядывая нового соседа.
— Санька.
— Курево, деньги есть?
— Нет, взяли все в кондее.
— Меня Тучком зовут, а у тебя какая «погремушка»?
— Чего? — не понял Санька.
— Ну, кличка, погоняло?
— Нету.
— Ничего, будет, — уверенно сказал Тучок.
Прозвенел звонок. К Санькиной парте подошли трое.
— Тучок, свали. — небрежно бросил один из них.
— Ну, че ты. Михей? — он нехотя выбрался из-за парты.
— Держи, чтобы поноса не было, — протянул Саньке руку Михей.
— Понос — не запор, жопу не порвет, — с готовностью ответил Санька, зная этот «прикол».
— Наблатыкался, — усмехнулся Михей и спросил, — биться будешь?
— Буду, — ответил Санька.
— А с двумя стыкаться будешь? — ехидно спросил Михей.
— Буду.
— А с отрядом? — упорствовал Михей.
— Все равно не покалечите, — не сдавался Санек.
— Зовите Бизона, — приказал Михей.
К ним подошел здоровенный парень с прилизанными волосами. У него было круглое лицо, нос картошкой. Он смешно выпячивал нижнюю губу. Когда в класс поступал новенький, его всегда звали, чтобы заломить новичка. Бизон сел напротив Сашки. Руки их сцепились и замерли неподвижно. Парни пристально глядели в глаза друг друга. Через минуту рука Бизона ослабла, и Санька припечатал ее к шершавой поверхности парты. Разочарованный поражением Бизона, Михей на минуту задумался, а потом выкрикнул:
— Где Хитрик? Зовите его!
Двое пацанов выбежали из класса и через пару минут вбежали со словами:
— Идет!
В класс вошел парень высокого роста. Он хмуро посмотрел на собравшихся, потер свой сломанный нос и вразвалочку подошел к парте. Потом, хитро прищурившись, взглянул на Саньку, сел напротив него и выставил вперед свою длинную руку. Вновь начался поединок. Пацаны шумели, подбадривая Хитрика. У Саньки от напряжения на лбу выступил пот и все-таки он завалил его руку. Только Кирпич, парень с угреватым красным лицом, которого позвали из другого отряда, сумел победить уже изрядно уставшего Саньку.
— Ништяк, — добродушно похлопав его по плечу, произнес Михей. — Спорт — наш друг, и мы его не трогаем. — Потом серьезным тоном добавил: — Я вор на группе. Есть еще Цезарь, он на отряде, а по училищу — Хубан, запомни. Первым никуда не суйся, тормозишь — пень. Воры всегда впереди. Они первыми садятся в столовой. У нас есть вафловские отколотые стаканы, ложки и чашки с крестом, понял? Если вор идет, ты его должен пропустить, встать у стенки. Дошло, Уралец?!
— Въехал, — небрежно ответил Санька.
— Пацаны, пошли жрать, — громко крикнул кто-то, открыв дверь класса.
В столовой Санька сел вместе с Михеем. Когда перед ним поставили чашку с супом, он недовольно сморщился, увидев дольку лука.
— Глиста, почему не процедил? — злобно спросил Михей. — Замени, и махом.
— Пять сек, — и Глиста, схватив миску с супом, поспешил на раздачу. Вскоре он вернулся с другой миской.
— В поряде, — удовлетворенно произнес Михей, помешав ложкой суп.
Санька посмотрел на плохо вымытую ложку и с неохотой стал есть суп. Он невольно подумал: «На фига я сюда попал? Ведь не творил ничего».
