Увидев Рубана, Фюрер и его группа стали медленно отступать. Некоторые из них бросились бежать, но, натолкнувшись на группу Фомы, остановились.
Рубан вплотную подошел к Фюреру и сграбастал его за грудки.
— Не понял ты меня, урод. На День Победы я тебе объяснял, чтобы ты кончал свои фашистские дела, а ты, значит, 22 июня решил себя показать. Ну что ж, будем «учить» тебя, — и Рубан резко ударил его в подбородок.
Рэмбо поймал отлетевшего Фюрера и, ударив его в бок, оттолкнул к Рубану. Он взял его за волосы и приподнял.
— Я же говорил, что не в «обидке» на тебя, Фюрер, только мне за деда обидно. Он приходил ко мне и просил тебя наказать.
— Ты ведь говорил, что погиб он у тебя, — с испугом прошептал Фюрер.
— А ты помнишь? Молодец. Правильно, погиб. Ему столько же было, сколько мне сейчас. Но ведь ты, скотина, ему покоя не даешь. Он говорил: «Егорка, не должны фашисты жить!» И бабка, которая до сих пор, ждет его, тоже мне говорила, что эти нелюди не должны на свете жить. Ну вот я и решил тебя приговорить.
Рубан вытащил машинку из кармана и бросил Фоме.
— Причеши «ирокезов».
Парни схватили одного из панков. Фома, улыбаясь и пощелкивая машинкой, подошел к нему вплотную. Тот стал вырываться и отчаянно крутить головой. Фома схватил его за гребень и начал состригать волосы. Шмыгая носом, панк утирал слезы. То же самое Фома проделал и с другими пацанами.
— Фюрер, у нас сейчас в России есть князья, казаки, гвардия... Только вот тебе место не заказано, — вытаскивая у него из-за пазухи флаг, иронично произнес Рубан. — Бойцы, разденьте его!
Услышав команду, Фюрер бросился бежать, но ему подставили подножку и он рухнул на асфальт. Пацаны тут же «оседлали» его и стали срывать с него одежду.
Рубан подошел к голому Фюреру.
— Теперь мы посмотрим, как сильны твои убеждения. Держи свой флажок, — и Рубан разорвал полотнище пополам. — Теперь это твоя одежда. Можешь с ним бегать по городу и кричать: «Да здравствует Фюрер!» Можешь прикрыться. Как хочешь. Это ты решишь сам: я тебе тут не советчик. Фома, — позвал он, — с «ирокезами» все?
— Последнего причесали.
— Отпускай их, — приказал Рубан и обратился к Фюреру, — ну, что ты стоишь? Иди гуляй.
Пацаны из группы Рубана заржали, свистя и улюлюкая вслед Фюреру.
— Рубан, менты! — вдруг крикнул Фома.
— В разбег, бойцы! — скомандовал Рубан.
На площадь выехал «Уазик», приближаясь к памятнику. В свете его фар бежал голый пацан, прикрываясь фашистским флагом.
Санька, Рэмбо и Доллар стояли на платформе возле отходящего поезда, коротая последние минуты. Мимо них взад и вперед сновали нагруженные пассажиры.
— Может, останешься, Серега? — неожиданно спросил Рэмбо.
— Да нет, ты же знаешь, что я в розыске.
— Ну тогда вали. Доллар, — позвал он, — кассу дай.
Доллар протянул ему черный бумажник на липучке. Рэмбо с треском открыл портмоне и, достав купюру, засунул ее Саньке в карман.
— Держи, пригодится, — сказал он.
— Зачем? Оставь... — смутился Санька.
— Едальник закрой. Моя душа так хочет и все!
— Тогда спасибо!
Вдруг Санька замер. Взгляд его застыл на парне, волочившем по перрону к выходу с вокзала упиравшуюся девчонку. Это была... Аленка!
— Рэмбо, надо бы отбить, — не отрывая от нее глаз, произнес Санька.
— Извини, Серега, это девка Марселя! Так что обломись, я перо в бок не хочу.
— Тогда прощай! — Санька хлопнул своей ладонью о ладонь Рэмбо и побежал за Аленкой.
— Ты что, чика замкнула? — прокричал ему вслед Рэмбо.
Санька ничего не ответил ему. Преградив путь волокущему Аленку парню, он спросил неожиданно:
— Мужик, есть 20 копеек?
Тот, опешив, остановился. Аленка, воспользовавшись моментом, попыталась вырвать свою руку.
— Че? Да пошел ты! В химо захотел? — огрызнулся парень. — Псих, что ли?
— Не-е, на блатной козе подъехал, слепой что ли, дядя?
Санька краем глаза заметил, как стоящий у перрона поезд начал набирать ход. Все произошло в считанные секунды: он ударил парня в пах, затем, не давая ему разогнуться, размахнулся и добавил ему локтем по шее. Схватив за руку совсем растерявшуюся Аленку, Санька побежал по опустевшему перрону за набиравшим скорость поездом. Поравнявшись с предпоследним вагоном, он подсадил девушку и следом за ней запрыгнул в тамбур.
— Пошли, — он взял Аленку за руку и повел ее в другой вагон.
Проходя мимо одного из купе, они столкнулись с проводницей, которая в это время разносила чай.
— Аленка, ты? — удивленно воскликнула она.
— Здравствуйте, тетя Вера! — обрадовалась Аленка.
— Ты куда едешь? — спросила женщина и, увидев Саньку, добавила: — Кто это с тобой?
— Это мой друг, — смутившись, ответила девушка.
— Ну, что же вы стоите? Входите, — засуетилась тетя Вера, приглашая их в купе.
— Вы тут посидите пока, а я пойду покурю, — подмигнув Аленке, сказал Санька.
Он вышел в тамбур и, открыв дверь, закурил. Неожиданно в тамбур вошел прыщеватый парень в белой фирменной мастерке «Монтана». Санька от напряжения сжал пальцы с такой силой, что их суставы побелели.
— Паря, у тебя билет есть? — прищуривая глаза, спросил Санька.
— К-к-какой билет? — растерялся парень.
— А куда компостер ставить.
Он внимательно посмотрел на Саньку, и лицо его передернулось.
«Так, узнал меня Прыщ!» — понял Санька.
— Придется на тебя ставить, — сказал он и резко выбросил вперед правую ногу.
Прыщ не устоял и повалился на пол. Санька хотел нанести удар кулаком, но встретил блок Прыща. Тот ударил его в лицо. Санька отпрянул.
— Ну, все... ты покойник, — усмехнулся Прыщ, и в руке у него появился пистолет.
У Саньки все внутри заклокотало. Вдруг дверь вагона открылась, и в тамбур вышла Аленка. Прыщ скосил взгляд на девушку. В это время Санька, воспользовавшись заминкой, ударом руки отвел пистолет в сторону. Раздался выстрел, и по стеклу расползлась паутина— след пули. Санька ударил Прыща ногой в грудь, и тот вылетел в открытую дверь тамбура, повиснув руками на поручнях.
— Аленка, назад! — заорал Санька и ударил парня ногой в лицо.
С пронзительным криком Прыщ разжал пальцы и, потеряв точку опоры, полетел на пути.
— Ходят тут всякие без билетов, — тяжело дыша, проговорил Санька, поднимая с полу оружие и засовывая его за пояс под свитер.
«Интересно, где его попутчик?» — подумал он и вернулся в вагон. Из уголка его губ сочилась тоненькая струйка крови.
Проводница вскрикнула, увидев, в каком виде предстал перед ней Санька.
— Господи, да что же это такое? Хулиганье! Как избили-то тебя, — закричала она, испуганно прижав
