Чужаки

обнаженный торс. Им было хорошо вдвоем.

— Ален, ты хочешь увидеть пояс Ориона? Видишь три звезды на одной линии? — Саня указал рукой в небо. — Это наши звезды. Ты, я и наш друг.

— Друг? А кто? — спросила Аленка, рассматривая созвездие.

— Не знаю, но он придет и поможет нам. Я верю в это.

День стоял жаркий. Со скалы спускался небольшой водопад родниковой воды, бившей из расщелины. Спасаясь от полуденного зноя, олениха с Саналом пили воду.

Санька и Аленка, взявшись за руки, медленно подходили к роднику.

Услышав приближающиеся шаги, олени вскинули головы, но, увидев Саньку с Аленкой, успокоились. Санал отошел от матери и побежал им навстречу. Аленка опустилась перед ним на колени и погладила его. Олененок уткнулся^- ей губами в шею. Олениха, напившись, тоже подошла. Санька погладил ее по спине и почувствовал, как от его прикосновения по ее телу пробежала дрожь. Она отошла в сторону и стукнула копытом. Олененок подбежал к матери и они удалились в чащу.

Санька бросил на траву одеяло и лег на него, закрыв глаза. Аленка склонилась над ним и, улыбаясь, стала водить травинкой по его лицу. Лицо Саньки судорожно дернулось, он провел по нему рукой и открыл глаза.

— Ах ты, садюга! — вскрикнул он и, вскочив, побежал за ней.

Набегавшись, они опустились на одеяло. Санька нежно погладил Аленку по волосам и поцеловал в ямочку на щеке. Она повернула голову, и губы их встретились. Аленка перебирала его волосы. Рука Саньки коснулась ее маленькой упругой груди.

— Подожди, — прошептала она и, отвернувшись, сняла платье.

У Саньки перехватило дыхание. Сердце его билось резкими толчками. Тело сотрясала трепетная дрожь. Он не мог отвести взгляда от красивого, юного тела. Санька обнял ее, чувствуя как по телу пробежал живительный огонь. Он начал жадно целовать ее руки, ладони, шею, чувствуя, как она трепещет под его ласками. Опьянев от близости, Санька откинул голову, и закрыл глаза. Аленка, поглаживая его грудь, провела дрожащими пальцами по шраму и прикоснулась к нему губами. Почувствовав сладкую истому, охватившую все его тело, он притянул ее к себе, и они слились в единое целое.

Санька приподнялся на локте и, счастливо улыбаясь, нежно посмотрел на Аленку. Она открыла глаза, взгляды их встретились. Затем она подняла руку и, едва касаясь, провела пальцами по его влажным губам. Он поцеловал кончики ее пальцев и залюбовался синевой ее глаз.

— Саня, я задыхаюсь от счастья. Я люблю тебя, это небо, этот остров, — тихо сказала она, поглаживая его волосы. — Я хочу, чтобы ты всегда был со мной. Я никому, слышишь, никому тебя не отдам...

— Ален, — шептал Санька, обнимая ее за плечи, — я не знаю, как я мог жить без тебя. Мы знаем друг друга совсем немного, а мне кажется, что я тебя знаю давно. Не знаю, поверишь ты мне или нет, но я не могу без тебя.

Она положила голову ему на грудь и, смахнув выкатившуюся слезинку, произнесла:

— Я так давно тебя ждала... И вот ты пришел... Я очень боюсь теперь тебя потерять.

— Мы всегда будем вместе, Ален! Я люблю тебя. Люблю! Люблю! — закричал Санька.

Услышав его крик, с ветвей вспорхнули птицы.

Санька и Аленка долго сидели обнявшись, не замечая ничего вокруг.

Потом, обнаженные, они стояли, обнявшись, под прохладными струями водопада.

Когда Аленка проснулась, Саньки рядом не было. Забеспокоившись, она спустила ноги на пол и выглянула в окно. Он сидел на бревне и тихо пел под гитару:

Сквозь решетку глядят и ждут
Первый шаг пацаны.
Слезы в детских глазах ему,
Словно чувство вины.
А Россия глядит чужой.
Оградившись стеной.
Это дети твои, очнись,
И пацан этот твой.
Он не может понять: ведь мир здесь— такой же бардак.
В те же рамки закона жизнь норовят запихать.
Богом проклятый свет во власти слепых дураков,
Их жестокий закон ведет травлю на чужаков.

Аленка подошла сзади к Саньке и обхватила его руками за шею, уткнувшись в нее своей головой. Он отложил гитару, нежно привлек ее к себе и поцеловал.

— С добрым утром, любимая!

— Сань, а что за песню ты сейчас пел?

— Эту песню написал Влад Алексеевич про нас, про пацанов. Ален, у меня сегодня с утра было какое-то хорошее настроение и я написал продолжение. Вот послушай:

В небе гаснет звезда, и он прекращает свой путь.
Господи, сохрани ее, сделай хоть что-нибудь!
И в ночной тишине зажглись над его головой
Три заветных звезды его: вера, дружба, любовь.
И девчонки глаза в ночи, и родной с детства дом.
Мама, только дождись меня! Я спешу, мы идем.
В небе звезды горят, слепя, и уже тает мрак.
Звездный свет освещает путь для таких же бродяг.

Когда умолкли звуки гитары, Санька пристально посмотрел на Аленку. Она стояла, прижав пальцы к губам, в глазах ее стояли слезы. Санька поднялся с места и обнял ее.

— Ну, что ты, любимая? — поглаживая ее по волосам, спросил он.

— У тебя получилась песня про нас с тобой. Ты только про маму там спел. Когда мы вернемся домой? И потом, что твоя мама скажет про меня?

Санька рассмеялся и, приподняв подбородок Аленки, посмотрел ей в глаза.

— Она скажет: «Здравствуй, дочка!» Вот увидишь, так будет.

После завтрака Аленка прибиралась в доме. Среди банок она нашла старую жестяную коробку из-под чая и высыпала на стол ее содержимое.

— Сань, смотри! — позвала она.

Санька подошел к столу. На столе лежали ордена и медали. Он взял орден Боевого Красного Знамени. Положив на ладонь, он стал его разглядывать.

— А дед-то у тебя герой! — с гордостью произнесла Аленка.

— Да, — вздохнул Санька, — только он мне говорил, что после лагеря носить их не будет: обидели его сильно. Послушай, Ален, смотаюсь-ка я к деду, что-то давно он к нам не приплывал, — сказал он,