придавал значения тому, что думают люди о моих картинах, но у тебя хороший глаз, ты можешь описать мне мою палитру.
3
Посетив Лувр, Огюст вместе с Розой уехал в Лондон. Он хотел увидеть своих «Граждан Кале», которые были установлены английским правительством рядом со зданием Парламента; это несколько смягчало боль расставания с Францией в такое тяжелое время.
Роза, в черном платье с белым кружевным воротничком, радовалась, что Огюст с ней, и не отходила от него ни на шаг.
Хотя вид «Граждан», удачно поставленных у Парламента, здание которого Огюсту особенно нравилось, доставил ему удовольствие, в Лондоне он скучал по Парижу. Он жил в отеле Рембрандт-этот отель он выбрал за его название-и все беспокоился за судьбу своих скульптур. А когда наступление немцев было приостановлено у Марны, появилась новая причина для волнения: что, если литейщики небрежно обойдутся с его работами?
Известие о том, что немцы нанесли повреждения Реймскому собору, его очень взволновало. Немцы стали для него ненавистными варварами, грозящими уничтожить всю красоту и цивилизацию. Да и Лондон, где не осталось никого из старых друзей – а молодые были слишком для него молоды, напоминая, что и сам он смертен, – тоже не мог его ничем порадовать. Когда Огюста попросили сделать скульптурный портрет папы римского, он обрадовался. Это позволит ему уехать из Лондона. Он пойдет по стопам Микеланджело. И, что важнее всего, попробует воздействовать на папу Бенедикта XV, до сих пор державшего нейтралитет; надо убедить папу, что справедливость в этой войне на стороне Франции.
Роден приехал в Рим в феврале 1915 года и, увидев папу, удивился: папа оказался очень маленького роста. Огюсту понравилась его голова, широкоскулое лицо с тонким решительным ртом и волевым подбородком. Он разложил свои инструменты и материал. Папа спросил:
– Это не займет много времени?
– В таком деле нельзя спешить, Ваше святейшество.
– Я могу себе позволить лишь несколько сеансов. Я очень занят. Вы ведь знаете, идет война.
– Да, и это тоже важный вопрос, война…
– Нет! – прервал папа. – Не будем касаться этого вопроса. Торопитесь.
– Но это портрет, не фотография.
Но папа не слушал. Он захотел сидеть на высоком постаменте.
Огюст был в растерянности. Папа сидел неподвижно, в неестественной, напряженной позе, и мысли его витали где-то далеко. Огюст знал, что не может ощупать лицо папы, как привык это делать с другими моделями. Нужно хотя бы рассмотреть его поближе; он попросил папу походить по комнате, но тот возмутился.
– Папа внизу, скульптор наверху, – резко ответил Бенедикт, – нарушение правил. Поторопитесь. У меня мало времени.
Во время второго сеанса Огюст сделал несколько вариантов головы и, возмущенный тем, что приходится лепить так быстро и небрежно, хотел уничтожить их.
Когда он начал поправлять лучший из бюстов, папа сказал:
– Не надо, он очень похож.
Огюст хотел было поспорить, но вспомнил, как важно для него сделать бюст папы.
– Вы правы, Ваше святейшество. Он вам нравится? – спросил Огюст, презирая себя за то, что интересуется мнением модели.
Папа пожал плечами, словно хотел сказать: какое это имеет значение? Самое главное, что есть сходство. Скульптор последовал его совету, и папа удовлетворенно улыбнулся.
Ободренный Огюст прервал работу, чтобы заговорить о войне. Само собой разумеется, сказал он, такой мудрый человек, как Его святейшество, знает, что немцы варвары и что Франция является колыбелью цивилизации. От папы многое зависит. Огюст не обращал внимания на попытки папы прервать его.
Огюст говорил, не замечая времени. По тому, с каким задумчивым, почти отсутствующим видом папа покинул мастерскую, он понял, что разговор произвел должное впечатление.
Третий сеанс Огюст начал с вопроса:
– Ваше святейшество, почему бы вам не осудить варварское нападение Германии на Бельгию?
Папа резко ответил:
– Лучше заканчивайте бюст. Я не смогу больше позировать.
Огюст испугался.
– Я только начал! – воскликнул он. Папа критически уставился на бюст, который одобрил в прошлый раз. Скульптор, должно быть, не в своем уме. Бюст, обладавший сходством, превратился в бесформенную глиняную массу.
– Что это такое?
– Правда, Ваше святейшество. Вы тоже скажете правду о войне?
Папа смерил его насмешливым взглядом и холодно произнес:
– Мосье Роден, вы наивный человек. Заканчивайте бюст сегодня либо пользуйтесь фотографией. – Увидев на лице скульптора выражение ужаса, он прибавил: – Если это трудно, можете скопировать мой бюст, сделанный графом Липан.
Продолжать работу не имело смысла, Огюст остановился, но папа не обиделся, а, напротив,
