СТО ЛЬВОВ
На заборах были наклеены красочные кричащие афиши: «Сто львов на арене цирка! Единственный, неповторимый, заграничный аттракцион! Потрясающее зрелище! Непревзойденная отвага, хладнокровие и железная воля капитана Шредера! Смертельный риск! Капитан Шредер — повелитель свирепых львов, которые уже разорвали одного укротителя…»
Известный немецкий укротитель Адольф Шредер приехал в Советский Союз и начал свои выступления в Московском цирке. Кричащие афиши были им заготовлены еще в Германии, в знаменитой Лейпцигской типографии.
Львы принадлежали фирме Гагенбека, а Шредер состоял на службе у фирмы в должности укротителя-дрессировщика. Он получал хорошее месячное жалованье, а во время заграничных гастролей еще и проценты со сборов, чувствуя себя в этих поездках полновластным хозяином.
Николай Павлович и Мария Петровна пошли на его представление.
С тех пор, как Ладильщиков задумал создать смешанную группу зверей, он и Мария Петровна не пропускали ни одного случая, чтобы познакомиться с опытом работы иностранных укротителей, хотя те и выступали лишь с одним видом животных. Они уже видели знаменитого укротителя львов Петерсена, укротителя-гипнотизера То-Рама, индуса Тогаре. И вот теперь приехал Шредер.
Капитан Шредер вышел на манеж в короткой синей венгерке, черных, рейтузах и лакированных сапогах на толстых каблуках. Был он коренаст, сухощав и, как подобает бывшему кавалеристу, с кривыми, сухими ногами. За поясом у него торчали два пистолета: один с холостыми, а другой с боевыми патронами. В правой руке он держал бич, в левой — блестящую острую шпагу.
Вокруг клетки, снаружи, стояли его помощники в чёрных куртках и держали наготове брандспойты, трезубцы и чёрные незажжённые факелы,
По краям арены, около решетки, стояло двадцать тумб красного цвета.
Раздался свисток, и в решетчатом туннеле показались львы, могучие, гривастые. Шли они на манеж один за другим, гуськом, неторопливо, нехотя, пригибая головы к земле, глухо рыча и угрюмо озираясь по сторонам. Шредер звонко щелкнул, будто выстрелил бичом, и львы, испуганно посматривая на укротителя, рассыпались на манеже в стороны и вспрыгнули на тумбы. Здесь, на своих местах, они на мгновение успокоились и, отворотив морды от публики, стали вдруг безучастны и вялы. Но укротитель не дал им дремать. С сильным размахом Шредер стегал львов по спинам и заставлял их «работать» — прыгать через барьеры и обручи. Львы разевали клыкастые пасти и грозно рыкали — не слушались. Шредер колол их шпагой, они трясли гривой, рычали, угрожающе поднимали лапу и… шли на трюк. Вокруг клетки ходили помощники укротителя и, просунув между прутьями клетки трезубцы, кололи львов, заставляли их работать.
Но вот в туннеле показалась цепочка длинных львиц, Раздался выстрел, и львы, соскочив с тумб, побежали по кругу, а львицы устремились за ними. Львиная карусель! Иногда какой-нибудь лев вдруг останавливался и огрызался на укротителя, на львов. Шредер хлестал его бичом по морде. Озлобленные и запуганные звери поневоле бежали по кругу, а посредине манежа бесстрашно стоял маленький сухопарый человек и властно управлял их движением. Но странно! Зрители не аплодировали. «Чего им еще надо?» — недоумевал укротитель.
Потом Шредер встал около боковой железной дверцы и, принимая от служителя куски мяса, насаживал их на трезубец и бросал в толпу львов. Голодные львы на лету схватывали куски, вырывали их друг у Друга, рычали, грызлись и наступали на укротителя. Служители кололи их трезубцами, а Шредер защищался горящим факелом, тыча его в морды рассвирепевших львов. В цирке поднялся шум от рева зверей и крика зрителей: «Довольно! Хватит! Довольно!» Но Шредеру и этого показалось мало: он стал стрелять холостыми патронами в морды львов.
Открыли туннель, и испуганные, озлобленные львы устремились в него, тесня и сбивая друг друга с ног.
Зрители облегченно вздохнули. «Ох, как хорошо, что все хорошо кончилось!.. Какая жестокая игра с человеческой жизнью! Зачем это? Кому это нужно? Как будто воскрес римский цирк гладиаторов…» Но что это? У Шредера правая рука в крови и кровь на правой щеке! «Ах!» — крикнула какая-то нервная женщина из публики.
Улыбаясь, Шредер величественно поклонился зрителям, как победитель и «сверхчеловек», но в ответ раздались жидкие, обрывистые хлопки.
После представления Николай Павлович и Мария Петровна пошли за кулисы. Они поднялись на второй этаж, где были артистические уборные. Дверь в уборную Шредера полуоткрыта. Он был в синем ватном жилете, который надевал под венгерку, для страховки от звериных когтей. Наклонившись перед краном, капитан мыл жилистые белые руки и временами плескал воду на лицо.
— Чёрт знает, что еще надо русской публике?! — возмущался Шредер. — За границей везде был фурор, а эти не понимают настоящего циркового искусства. Пришлось показать номер с «кровью»…
Рядом с капитаном навытяжку стоял молодой ассистент Пауль Финк, высокий, светловолосый, с крупным горбатым носом, и, кивая головой, поддакивал: «я, я», то есть «да, да».
Николай Павлович подошел к приоткрытой двери и спросил:
— Можно?
Пауль Финк, придерживая дверь, высунул голову и сказал по-русски довольно чисто:
— Извините, господа, нельзя. Капитан занят туалетом. Айн минутен. — И прикрыл дверь.
Минут через десять Пауль Финк вышел в коридор и, поклонившись Ладильщиковым, спросил любезно:
— Прошу — кто вы? Ладильщиков назвал себя.
— Очень хорошо, — сказал Финк, — пожалуйста, проходите. Капитан вас примет.
Ладильщиковы вошли в маленькую уборную, сплошь увешанную красочными афишами с большими львиными мордами. Шредер был одет в черный сюртук.
Николай Павлович представился. Шредер сдержанно поклонился, но руки не подал. Взглянув на забинтованную кисть правой руки, сказал:
— Немного задели мои «котята»… А у вас какие звери?
— Пока выступаю только с медведем.
— О-о, это игрушка, — иронически проговорил Шредер, — настоящий укротитель только тот, кто работает со львами и тиграми. Укротителем надо родиться, иметь талант. Вы имеете талант?
— Не знаю. Мы хотим создать смешанную группу разных зверей, — сказал Николай Павлович.
— Это невозможно. Пустая мечта! — резко произнес Шредер.
— Господин капитан, разрешите нам побывать у вас на репетиции, — спросил Николай Павлович.
За Шредера ответил Пауль Финк:
— Мой шеф никому не разрешает. Его работа — его секрет. И звери при посторонних нервничают.
— А вы, господин Финк, скажите капитану Шредеру, что нам очень понравилась его работа и мы хотим у него поучиться, — с хитроватой улыбкой сказала Мария Петровна.
Пауль Финк перевел ее слова. Капитан Шредер поклонился и с улыбкой ответил:
— Благодарю, мадам. Я вижу, вы понимаете настоящее искусство укрощения.
Капитан Шредер, польщенный комплиментом Марии Петровны, разрешил Ладильщиковым присутствовать на репетиции, которая началась сразу же после вечернего представления.
Супруги Ладильщиковы уселись в опустевшем цирке на пятом ряду, откуда было хорошо обозревать арену.
— Коля, а ты заметил, что у Шредера щека совсем не поцарапана?
— Заметил. Он и руку-то сам себе расцарапал, а щеку намазал. Это у них называется: «играть на нервах публики».
— Как это отвратительно!
