СТРАННЫЙ ЧЕЛОВЕК
Однажды Мария Петровна шла из магазина на квартиру, неся в сумке полученный по карточкам паек.
По каменистым улицам города шли пешком и ехали на подводах, на машинах с узелками, узлами, корзинами и сундуками женщины, старики и дети. Слышался говор на молдавском и украинском языках. Девушки одеты в вышитые-полотняные платья, поверх которых были темные жилеты, а старики, несмотря на жару, — в остроконечных барашковых шапках.
Потеряв свой родной кров, сумрачные, запыленные, обветренные люди шли под кровли русских братьев. Беда еще больше. роднит и сплачивает людей. Посматривая на беженцев, Мария Петровна сочувственно думала: «Сколько горя переносят люди…»
Она остановила свой взгляд на высоком, мужчине, который был одет в черный помятый костюм. На его голове — дырявая соломенная шляпа. Розовое лицо, обожженное солнцем, обросло густой щетиной рыжих волос. Нос облупленный, горбатый, хищный. Кого-то он напоминает? Высокий человек шел в толпе беженцев, как и все, неторопливо, устало, с поникшей головой и лишь иногда посматривал по сторонам, и взгляд у него был какой-то прицеливающийся, словно он все фотографировал глазами, запоминал. «Где я видела эти глаза? Кого же он напоминает? — думала Мария Петровна. — Где-то я видела этого человека давно-давно… Костюм на нем старый, а ботинки хотя и запыленные, но видно, что новые, на толстой подошве. И узелок у него под мышкой в какой-то чужой тряпке… Никогда я не видела такой расцветки…»
Так, размышляя и временами посматривая на этого человека, Мария Петровна прошла вслед за ним целый квартал, а потом вдруг круто повернулась и быстро зашагала домой. «Там меня Коля голодный ждет, а я тут хожу за каким-то типом», — думала она с досадой. Но как она ни старалась убедить себя в том, что этот человек совсем чужой и ей совершенно не нужен, он почему-то не выходил у нее из головы. «Где-то я его видела раньше…»
Входя в свою комнату, где ее ожидал Николай Павлович, Мария Петровна на ходу сказала:
— Коля, извини, я немного задержалась: в очереди стояла и встретила на улице какого-то знакомого…
— Кого же? — Не знаю.
— Ты, Маша, как-то странно говоришь: знакомый, а сама не знаешь, кто.
— Ничего странного нет, Я его где-то и когда-то видела, а где и когда, не помню.
— В городе сейчас, Маша, тысячи беженцев, и немудрено, если кто-нибудь из наших старых знакомых и встретится.
— Он, Коля, какой-то подозрительный.
— Чем? — усмехнулся Николай Павлович.
— А что ты смеешься! Ты читал в газете, как недавно поймали шпиона? Красноармейцем нарядился.
— А почему ты думаешь, что твой знакомый незнакомец непременно шпион?
— У него ботинки новые и узелок в какой-то чужой тряпочке…
— Ну, знаешь, Маша, по таким признакам можно сотни людей зачислить в шпионы.
— Не знаю, но мне он показался подозрительным,
— Чего же ты тогда не проследила за ним?
— Да к тебе торопилась — ты ведь с утра не ел.
— Ладно, Маша, давай поскорее поесть, а то мне надо идти в штаб округа,
— Зачем?
— Вызывают.
— Наверно, призовут в армию?
— Что ж, мне не привыкать, Маша.
Николай Павлович уже ходил в военкомат и просился в армию, но ему отказали. Даже более молодого Ивана Даниловича и то не взяли, «Пока работайте, — сказал майор, — а когда потребуетесь, призовем, не беспокойтесь — не забудем».
А сейчас почему-то вызвали в штаб.
— Коля, и я пойду с тобой, — решительно сказала Мария Петровна.
— Ну, зачем ты пойдешь?
— А вдруг тебя оттуда и прямо на фронт. Должна же я знать.
— Эх, какая ты беспокойная, Маша. Ты же знаешь, что на моей ответственности большое хозяйство и его надо будет сдать.
— Все равно, Коля, я пойду.
Они подошли к трехэтажному серому зданию с большими зашторенными окнами. Здание стояло на углу широкой асфальтированной улицы Буденного и Пушкина, посредине которой проходил бульвар с широкой аллеей больших лип. На бульваре, под сенью лип, стояли белые скамейки.
Штаб имел два входа: один с улицы Буденного, а другой — с улицы Пушкина.
Войдя в бюро пропусков, Николай Павлович обратился к дежурному Лейтенант быстро выписал пропуск и четко, раздельно сказал:
— Пройдите товарищ Ладильщиков, в первый подъезд, направо, второй этаж, комната сорок три. А вам что, гражданка? — спросил он, обращаясь к Марии Петровне,
— Я с мужем пришла…
— На вас у меня вызова нет.
Когда за Ладильщиковым закрылась массивная дубовая дверь, Мария Петровна вышла наружу. Палило солнце. Было сухо, жарко. Хотелось пить. Посидеть бы теперь а тени, но Марии Петровне не хотелось далеко отходить от штаба. «А может, Коля недолго, — думала она. — А если долго?.. Ужасно томительно и скучно ждать…» Мария Петровна быстрыми шагами пересекла улицу, купила в киоске газету, вернулась обратно к штабу и, присев на каменную ступеньку, стала читать. Ее тревожили военные сообщения: за такой короткий срок враг продвинулся так далеко… И когда же, наконец, его остановят?.»
К штабу то и дело подъезжали машины и мотоциклы. В них сидели загорелые, запыленные командиры. Они озабоченно взбегали по каменным ступенькам и скрывались за дубовой дверью.
К Марии Петровне подошел красноармеец с карабином на плече и вежливо, но решительно сказал:
— Здесь, гражданка, сидеть нельзя. Прошу.
Мария Петровна сердито покосилась на красноармейца, встала и пошла к бульвару Пушкина. Там сидеть удобнее, есть скамейки, и оттуда она увидит второй подъезд, а то вдруг Коля выйдет там и она прозевает его, сидя у первого подъезда. Надо сесть на таком месте, чтобы видеть оба подъезда. Обычно занятые скамейки сейчас пусты. Мария Петровна села на скамью, под тенью липы, и тревожно задумалась. «Как же быть, если Николая возьмут в армию? Ваня тоже долго не удержится на «брони». Что же тогда станется с аттракционом? Кто будет выступать? Сколько труда в него вложено, и все может пойти прахом. Такая ужасная война! И главк куда-то эвакуировался — не отвечает. Видно, не до нас им теперь…»
Раздумывая о своем, Мария Петровна не заметила, как к ней подошел красноармеец с карабином на плече и спросил с каким-то обидным для нее подозрением:
— Что вы тут делаете, гражданка?
— Ничего. Просто сижу.
— А почему вы все время смотрите на штаб?
— Жду мужа, Ладильщикова.
— А-а, — улыбнулся красноармеец, — я знаю его, в цирке видел. Силен. Но вы все-таки отойдите подальше. Здесь нельзя сидеть.
— Да что вы ко мне пристали?! — вспылила Мария Петровна. — От штаба прогнали, и здесь я вам мешаю.
— Что вы, гражданка Ладильщикова, я к вам первый раз обращаюсь.
