— Руби-и-и!
— Ах, гад!
— Ой, смертынька!
Щелкают выстрелы. «Бух-бух!» Дико взвизгнула раненая лошадь. Те и другие озверели, рубятся, налетают один на другого, топчут упавших лошадьми. В темноте все смешалось. Своих не отличишь от чужих — все в шинелях, все в папахах. От центра скачут новые всадники. Кто они? Бандиты. На Щеглова налетел один в коротком полушубке, перепоясанный ремнями. Лязгнул клинок по клинку, рассыпались в воздухе искры. Отбив удар, Щеглов в свою очередь ответил ударом. Кажется, угодил противнику по лицу, потому что тот, завопив, закрылся руками и упал на шею коня. Щеглов успел ткнуть его острием шашки в спину.
Невдалеке, будто молния сверкнула, — залп, второй, третий… Строчат пулеметы. Ухают, взрывы ручных гранат. Ура-а-а! По улице бегут бойцы в островерхих шлемах. Наши! Курсанты!
— Тополев! Кондрашев! — кричит Щеглов.
— Я, — Иван Иванович осаживает взмыленную лошадь.
Эскадронцы собираются возле гумен. Мало собралось после атаки: едва ли половина. В первом, во втором взводах уцелело человека по три, по четыре.
— Кондрашев где?
— Кто видел командира второго взвода?
Нашелся Кондрашев, приехал с перевязки, — разрубила бандитская шашка кожу на голове.
Из темноты подъехал верховой.
— Командир эскадрона здесь?
— Я.
— Вас командир отряда вызывает.
— Где он?
— На площади. Поедемте покажу.
На площадь сносят убитых, стаскивают богатые трофеи: одних пулеметов двенадцать штук. Тесной кучей стоят пленные — несколько сотен.
— А-а, комэск! Ну, спасибо, друг! Помог. Здорово помог. Благодарю и тебя и всех бойцов.
— Служу революции.
— Товарищ начальник, в числе убитых опознан Вакулин, — доложил командиру отряда подскакавший адъютант.
— Что-о?!
— Убит сам Вакулин, — повторил тот.
— Пошли посмотрим!
На снегу лицом вверх лежал человек в черном коротком полушубке. Вокруг красные пятна крови. Сабельный удар рассек переносье, одна глазница залита кровью, в другой, как стекло, блестит мертвый глаз. Командиру отряда подали оправленную серебром шашку, маузер и полевую сумку.
— С него сняли, — объяснил адъютант.
Командир отряда еще раз пожал крепко руку Щеглову.
— Вакулина зарубил кто-то из ваших кавалеристов. Еще раз спасибо!
Атака в Водянке обошлась эскадрону очень дорого: двадцать четыре убитых и тридцать один раненый.
Банда Маруси в Водянку не дошла. Услышав стрельбу, марусенцы остановились и стояли до тех пор, пока не встретились с отходящими из Водянки вакулинцами. Вместе с ними они пошли в Таловку.
Из донесения № 12: «…Вместо убитого в Водянке Вакулина командование бандой принял Попов. Беглец».
Глава шестая
РАХМАНОВКА
После боя у Водянки банда сосредоточилась в Таловке. Отсюда во все стороны Попов разослал разведчиков и вскоре убедился, что находится в полукольце. На всех дорогах, кроме ведших на юг, в астраханские степи, стояли сильные гарнизоны. Пробивать брешь главарь не осмеливался, потому что имевшийся у него вооруженный сброд (в этом отношении Попов себя не обманывал) он считал неспособным к ведению настоящего боя. Время шло, и трудно сказать, чем бы окончилось это бездействие бандитов, если бы не случайность, вернее удача и находчивость одного из тайных агентов «пятерки».
20 февраля переезжала в Новоузенск оперативная группа штаба 28-й стрелковой бригады. Ехали на шести пароконных подводах. В пути застала ночь, в белесую массу неразличимо слились небо и земля.
— Гони, Егор, пошевеливай! — торопил возницу ехавший в передних санях начальник оперотдела.
— Я и то, — ответил тот и свистнул. — Ну-ка вы, родимые!
— Что это за селение? — спросил начальник оперотдела, когда впереди зачернелись постройки.
— Хутор Козюлькин.
— Ну и название! — засмеялся спросивший. — До Новоузенска верст двадцать будет?
— Верстов с двадцать наберется, — подтвердил Егор и, пустив лошадей шагом, начал свертывать цигарку.
— Чего же ты встал? Погоняй!
— Тут поворот должен быть, — как бы не проехать мимо.
Возница зажег спичку. Слабый, дрожащий огонек осветил скуластое, круглое, как решето, испещренное рябинами лицо кучера. Ветер потушил спичку, и парень, выругавшись, зажег новую, прикурил, смачно сплюнул и, затянувшись, объявил:
— Вот он, сверток. Значит, скоро будем на месте. Ну-ка вы!
Как выстрел, щелкнул бич, и сани понеслись во тьму.
— Э-э-ей!
Качается кузов, мягко скользят полозья, снежная пыль летит навстречу, щекочет лицо, но за косматым воротником тулупа тепло, уютно. Сладко дремлется, а в затуманенной голове, как придорожные вешки, мелькают мысли. Резкий окрик прогнал дрему.
— Стой! Кто такие?
— Тпр-ру! Свои.
— Что за свои?
Начальник высунул голову, откинул воротник.
— Опергруппа Попова. А вы кто?
— Проезжайте! Мы, стало быть, тоже Попова.
— Какое это село?
— Петропавловка.
— Почему Петропавловка? Егор!
— Ошибся маленько. Где у вас штаб?
— Домов через десять будет на правой руке. Там спросишь!
— Трогай!
У дома с освещенными окнами Егор остановил лошадей и, спрыгнув с облучка, побежал вразвалку к крыльцу.
Через несколько минут сани окружили вооруженные. Стволы винтовок были направлены на приехавших.
