— А кто говорит. Но полиция!..
— Бог мой! Вот дуралей. Хорошо, что мы Топа переоденем.
— Верно. Но держи язык за зубами, говорю я тебе. Иначе ты мне больше не друг.
— Я молчу, молчу. Кто же хочет несчастья таким людям, как Топ и Гарри. — Томас стукнул своей кружкой по столу. — Нет, нет. И этакое случилось! Бедный мальчик! Но не повесят же они его отца?! Мир плох, скажу я тебе, плох мир…
— Я тоже так думаю. Все дерьмо, чертовщина.
— Это так, мой юный друг, это так.
— Ну, не поддавайся отчаянию, Орлиный Нос. Иди-ка спать, пока еще стоишь на ногах. А мне надо уезжать. Но Абрахаму о ружье я скажу.
Фред поднялся, заплатил за шесть кружек и пошел. Парень стер пометки. Томас печально посмотрел вслед уходящему охотнику.
— Вот чертяка! — пробормотал он и поплелся к коням, которые были привязаны у другого блокгауза.
Тэо спал у коней.
— Тэо!
— Да.
— Мир плох!
— А ты пьян.
— Я пьян.
— Идем спать.
— Да, пошли. Адамсон уже храпит.
Бородатые близнецы побрели к дому. Большое помещение служило спальней. Близнецы завернулись в свои одеяла, и Томас, перегруженный тяжкими раздумьями, тут же заснул.
Индейцы всю ночь оставались у коней в прерии. Они заметили, что ночью одинокий всадник покинул факторию и направился на восток. Но у них не было причин тревожиться из-за этого.
Едва наступило утро, как Матотаупа, Харка и Мудрый Змей проснулись. Они позавтракали. С наступлением рассвета они продолжали наблюдать за факторией и за индейцами, расположившимися у озера. Теперь они хорошо различили, что большинство было из племени ассинибойнов — врагов сиксиков. Впрочем, ассинибойны не были друзьями и своих ближайших родственников — дакота. Но с последними были в мире. Несколько в стороне, ниже по течению ручья, расположились четверо дакота, из них двое — вожди.
Прошло немного времени, и из палисада вышел Томас. Он помахал рукой. Индейцы поняли, что надо ехать к блокгаузу. Они сели на коней и подъехали к воротам.
— Доброе утро! — крикнул Томас. — Итак, вы здесь. Ружье тоже здесь. Но старая железка… Возможно, сам Адам стрелял из него в яблоко еще в раю, когда Ева что-то там сделала… Проклятье, я вечно путаю все истории. Во всяком случае, эта штука стреляет. Можете взглянуть.
Индейцы приветствовали Тэо, с достоинством познакомились с Адамсоном. Потом все вместе отправились в первый блокгауз и подошли к прилавку. Только Тэо остался снаружи у мустангов индейцев.
Старый Абрахам их ждал.
— Вот вам ружье! — крикнул он и положил на прилавок. — Это, я вам скажу, ружье! Оно по вашим деньгам. Вот этому мальчишке?
Харка посмотрел на ружье, не подходя близко.
— Шомпольное ружье, — презрительно заметил он. — Заряжается с дула.
— Но зато дешевое.
— Слишком дешевое.
— Ты уж, парень, очень требовательный. Оно же стреляет.
— Мой лук лучше.
Мудрый Змей подошел ближе и попросил старого Абрахама и Томаса объяснить устройство ружья. Потом он попросил, чтобы кто-нибудь сделал пробный выстрел. Абрахам вышел с ружьем во двор и выстрелил в указанный Харкой сучок, в одном из бревен палисада.
Цель была поражена.
Матотаупа заметил, что сиксику очень хочется заполучить ружье. Он открыл мешочек, висящий на поясе, и заплатил указанную небольшую цену монетами. Потом кивнул Абрахаму и пошел с ним в блокгауз. Там он взял некоторое количество боеприпасов, заплатил за них и после этого передал ружье Мудрому Змею.
— Это твое. Ты тот, кто первым приветствовал нас, и тот, кто пригласил нас в палатки сиксиков.
Мудрый Змей принял подарок. По глазам было видно, что он доволен. Он попросил еще раз объяснить, как нужно обращаться с ружьем, и во дворе сделал первый выстрел. Отдача в плечо его несколько испугала, и цель была поражена не очень хорошо, но с ружьем он освоился. Остального можно было достичь тренировкой.
— Парень, парень, — обратился Томас к Харке, — ты все же сглупил, что не взял ружья. Но с другой стороны, это хорошо: Мудрый Змей меня и Тэо принял у себя в палатке, и там было как в раю. Он заслужил это ружье. Матотаупа, ты-джентльмен. Это я говорил и буду говорить всегда, пока я жив.
Вмешался Абрахам:
— Купите ситцевые рубахи. Купите отличные одеяла. Подходите, господа. Товары прима!
Абрахам ушел в заднее помещение, чтобы вынести вещи, которые, по его мнению, могли подойти индейцам.
Когда прибывшие остались одни, они заговорили.
— Не покупайте у него этой дряни, — энергично сказал Адамсон. — Для чего в лесу и в прериях ситцевые рубашки? И разве согревают эти тряпичные одеяла? Во время дождя промокнешь до костей, зимой не согреешься и при первом случае разорвешь. Ни жителям прерий, ни индейцам такие вещи ни к чему. Эти новомодные товары изобрели для того, чтобы торговцы обманывали индейцев и наживались.
Мудрый Змей согласился. Но Томас, зная, что Матотаупа хочет переодеться, возразил:
— Нет необходимости расставаться с кожаными вещами, но свежая зеленая рубашка…
В это время появился Абрахам.
— … зеленая рубашка, черные брюки и это красивейшее одеяло. Ну как, Топ?
Матотаупа был не очень доволен.
— Вот эту. Эта рубашка лучше, — сказал он. — Коричневая, зеленая, белая… человек будет, как пятнистая лошадь, и его издалека трудно увидеть. Штаны должны быть коричневые, а одеяло вот это — черное, белое, зеленое.
После долгих пререканий между Томасом и Абрахамом Матотаупа по достаточно умеренной цене получил желаемое.
Как только покупка состоялась, Мудрый Змей посмотрел на Матотаупу и решительно сказал:
— Я еду к нашим палаткам.
Харка поднял голову и взглянул на отца. Он знал, что ему предстоит разлука с Матотаупой, и, несмотря на то, что все было заранее предусмотрено, момент расставания был нелегким.
За время изгнания они с отцом очень привыкли друг к другу. Но Харка давно приучился стойко переносить всякую боль. Теперь, не выказывая беспокойства, он стоял перед мужчинами и ждал окончательного решения отца.
— Мой сын Харка пойдет с тобой к палаткам, — сказал отец сиксику.
Этим было сказано все, что должно было быть сказано. Матотаупа и Харка распрощались только взглядами. Мальчик подошел к Тэо, взял у него своего мустанга и мустанга Мудрого Змея. Они сели на коней и, миновав ворота, подняли их в галоп.
Оставшиеся провожали их взглядами, но всадники не обернулись. Они исчезли в холмистой прерии. Стук копыт стих вдали.
Все направились к блокгаузу, чтобы продолжать свои дела. Матотаупа последним вошел в дом. Он дольше всех смотрел вслед уезжающим и теперь, хоть и оставался среди людей, почувствовал вокруг себя
