ближайшей билетной кассе.
– Разрешите помочь… – металлическим басом предложил огромный верзила с седыми висками и, не дожидаясь ответа, забрал у Елены ее чемодан. Она узнала в этом человеке главного охранника Крота. Кажется, вор в законе называл его Маркелом. Полет отменяется, все пропало…
Они сидели в баре. Маркел пригласил Родионову сюда, чтобы, как он выразился, обсудить кое-какие проблемы. Елена слушала его, думая лишь об одном: как сбежать из этой чертовой Москвы, как избавиться от преследователей.
Маркел, судя по всему, не хотел ее отпускать, у него были на то свои причины. Через десять минут разговора Елена начала смутно представлять, чего от нее хочет Маркел. Это не укладывалось в ее голове. Он буквально умолял ее, просил войти в его положение, чуть ли не падал на колени.
– Елена Александровна, только вы можете занять его место, иначе положенцы перегрызут друг друга из-за этого общака. Я для них никто. Зато вы! Они о вас наслышаны. Вы для них авторитетны, несмотря на пол, и для всех в наших кругах тоже. Они до сих пор не уверены, что это не вы устроили в Москве такое кроилово. Они вас боятся, Елена Александровна.
Только под вашей «крышей», опираясь на ваше имя, на ваш авторитет, я смогу заткнуть им рты и спасти общак. Если вы откажете – первым они кокнут меня, я для них теперь обуза, я ведь ходил в фаворитах у Крота.
– Я больше не буду заниматься криминалом, – отрезала Родионова. – Я хочу, чтобы оставили в покое меня и мою дочь.
– Елена Александровна, сжальтесь, вам и не придется заниматься криминалом. Одно только ваше имя, ваше слово. Я буду делать дела, а вы и ваша малышка будете в полной безопасности. Я вам это гарантирую. Поймите же, я попал в безвыходную ситуацию. Они меня ненавидят. Они лучше сдохнут, чем присягнут мне на верность. А вы совсем другое дело. Вы человек со стороны. К тому же они не знают, какие силы стоят за вами… Они думают, что на вас работает целая корпорация киллеров. Они же помнят, как Крот трусился при одном упоминании вашего имени, и прекрасно понимают, что самое разумное – пойти под ваши знамена. Иначе война. А подыхать никто не хочет. Всем надоело бояться.
– И что же, по-вашему, я должна делать? – все еще недоумевая, спросила Елена.
– Ничего! – с искрой надежды в глазах воскликнул Маркел. – Лучшее ваше действие – это бездействие! Предоставьте все мне. Не пройдет и суток, как они добровольно кинутся нам в ножки. А общак… он теперь ваш. – Он показал на стоящего у стойки бара парня, который держал в руках два огромных серебристых чемодана. – Там пятьдесят миллионов долларов.
– И вы так просто расстаетесь с таким состоянием? – с недоверием посмотрела на него Родионова.
– По мне, лучше расстаться с состоянием, чем с жизнью, – не задумываясь, ответил Маркел. – У каждого человека есть своя планка, выше которой ему никогда не прыгнуть. Не стоит зарываться, а то планка слетит, и каюк. Моя планка – это начальник службы безопасности у папы. Какая мне разница – у папы или у Матушки.
«У Матушки? – задумалась Родионова. – Снова в мафию?» Она вспомнила Бориса. Всю жизнь он пытался отгородить ее от грязного мира алчности и властолюбия. Она не должна соглашаться хотя бы в память о своем любимом человеке, который вернул ее к жизни, подарил счастье, материализовавшееся в дочери. Но почему же она не говорит «нет»? Почему медлит, углубляясь в размышления, взвешивая все «за» и «против»?
Она хочет обезопасить свою дочь, хочет устроить нормальную человеческую жизнь, хочет быть хорошей матерью. В этом злом мире выживают только хищники. В аду трудно быть ангелом. Ей надоело бегать ото всех и от самой себя. Она сказала:
– Да!
…Не прошло и двадцати четырех часов, как все лидеры московских группировок признали в Матушке преемницу вора в законе Крота. Положенцы Крота заверили Елену Александровну Родионову в своей безграничной преданности. Каждый из участников созванной Маркелом сходки по окончании собрания преклонил перед Матушкой колено и поцеловал ей руку.
Родионова вновь стала всесильной Матушкой? Да нет, она считала этот шаг временным отступлением, передышкой, рокировкой. Чем угодно, но только не свершившимся фактом. Она ведь согласилась только на номинальный статус. Так ей обещали. Никаких решений, приказов, стратегий. Елена стала главой гангстеров против своей воли, но при данных обстоятельствах этот путь был для нее единственно верным. Она пошла по нему с одной только целью: обезопасить себя и свою дочь. Их с Боренькой дочь…
Кардинал Анджей Пински уже был не в том возрасте, чтобы мечтать о должности камерленго[12], ему хватало обязанностей, возложенных на него братством иезуитов. Его положение в канклаве[13] Римской курии после избрания папой немца Йозефа Ратцингера[14], что стало возможным впервые за тысячу лет, несколько пошатнулось. Но Ратцингер – самый старый понтифик за всю историю и не самый дальновидный, раз позволяет себе ссориться с мусульманами[15]. Так что еще не вечер… Мир изменчив, а люди смертны.
Встреча с лидером мусульманской общины «Джамаат Риадус-Салихин», хромым человеком с тростью, который провозгласил девизом своих сторонников лозунг «Победа или рай!», естественно, была совершенно секретной. Кавказского фундаменталиста номер один сопровождал лишь ближайший соратник, глава «Мухабарата», его службы безопасности и разведки.
Последователи «Садов праведников», провозгласившие на российском Кавказе независимый эмират, рассматривались Пински исключительно как временные союзники. Они прибыли на Апеннины за деньгами. Ничего странного, ведь они объявили джихад не только русским, но и американцам, всем неверным «кафирам». А это значит, что финансирование для них ограничилось узким кругом частных лиц и неправительственных организаций.
– Я хочу искренне поблагодарить вас за оказанную помощь в моем восстановлении после ранений, – поклонился кардиналу самопровозглашенный эмир.
– Не стоит благодарности. Мне удалось убедить братьев, что это лишь небольшая толика компенсации мусульманам за оскорбительную регенсбургскую речь нашего понтифика. К тому же вы содействовали существенному сокращению выпадов против католиков. Так что мы – квиты. Но, что касается вашей просьбы, я не уверен, что вы получите деньги у нас. Попросите их у ваххабитов, ведь ваша идеология – салафийя и джихад. Здесь мы стоим на принципиально разных платформах.
– Наша идеология – ослабить Россию. А значит, она одна.
Пински задумался. Бывший координатор чеченских боевиков, называющий себя эмиром Кавказа, сыпал аксиомами, с которыми не поспоришь.
– Русские разбогатели за счет своей нефти и газа, – продолжил эмир. – Они засыпали деньгами наших врагов. А нам теперь не помогают ни Аравия, ни Эмираты. Они боятся конфронтации с Москвой и Вашингтоном. Где нам искать поддержки? Мы обращаемся ко всем, кто в состоянии нас выслушать.
– Кто же будет слушать тех, кто причастен к смерти невинных? – изрек кардинал.
– Нет невинных. Они платят налоги, на которые вооружаются армии. С их молчаливого согласия русский сапог топчет мою землю. А дети – это их будущие солдаты! – отрезал эмир.
– Я вынужден вам отказать, – не менее твердо произнес Пински, распрямив складку на своей красной мантии. – Ватикан не даст ничего… Конгрегация Доктрины веры против сношений с организациями, признанными в западном мире террористическими. Братство же тем более дистанцируется от контактов с лицами, подобными вам. Вы сами виноваты. Поэтому ваши друзья одиозны, неразборчивы в средствах и методах борьбы и добывания денег. Зачем вам было объявлять войну и Западу? Недостаточно было войны с Россией? Или вы в ней уже победили? Ныне пожинайте плоды своей глупости. И получайте деньги от
