дождется, когда она умрет, чтобы стать полной хозяйкой в доме. Но я ей этого не позволю! Она говорит, что я непослушный и не забочусь о маме. Но ведь я посылаю им деньги. Иначе как бы они оплачивали травников, лечащих маму, и перестроили наш дом?
– Ты молодец, Гупинь! Помогаешь своей матери не меньше, чем если бы ухаживал за ней дома. И я уверена, она тоже так считает! – с сердечной улыбкой сказала Мэй.
Собственные слова подействовали на нее успокаивающе. «Я добросовестно исполняю свой дочерний долг, – подумала она, – и мама знает это!»
Но мимолетная уверенность довольно скоро испарилась, оставив лишь сомнения и чувство вины. Да, она всегда любила свою мать и заботилась о ней, но в то же время часто поступала вопреки материнской воле. Причиняла маме боль своими неудачами и прямолинейностью в общении с людьми, заставляла горевать и беспокоиться. Они не раз ссорились из-за этого, обижали друг друга.
Голова Мэй разболелась с новой силой.
– Ну, хватит, пора за работу! – решительно сказала она.
Ни Гупинь и никто другой не способны по-настоящему утешить ее и избавить от тайных страхов. Драгоценное время, отпущенное на то, чтобы вновь заслужить мамину любовь, ускользало от нее, как песок между пальцев.
Большую часть дня Мэй провела взаперти у себя в кабинете – привела в порядок старые подшивки и подчистила «хвосты», накопившиеся за два дня. Разобравшись со второстепенными делами, чтобы не висели над душой, она принялась за главное: с помощью сделанных пометок восстановила в памяти подробности своего визита на улицу Люличан и в торговый центр «Люфтганза». Жаль, не удалось получше разглядеть мужчину, с которым встретился Папаша У. Она записала то, что помнила о нем: белый, высокий, хорошо одет, примерно одного возраста с Папашей У. Машина с шофером и похожая на фотомодель спутница свидетельствуют о том, что незнакомец очень богат. Мэй попыталась представить себе, как все трое сидят за чаем в одном из кафе на подземном этаже супермаркета и высокий мужчина выслушивает рассказ Папаши У о визите Мэй и ее расспросах по поводу ритуальной чаши.
Мэй решила, что в первую очередь нужно разыскать продавца чаши.
Она открыла дверь и позвала:
– Гупинь, зайди, пожалуйста!
Когда секретарь вошел, Мэй жестом пригласила его сесть на диван.
– Что тебе известно о поезде Лоян – Пекин?
– Много чего известно! Я на этом поезде в столицу приехал! Ходит раз в сутки. Прибывает в Пекин на Западный вокзал в пять тридцать утра. Отлично помню, будто это случилось только вчера! Я приехал в феврале, сразу после Нового года.[4] Когда поезд подошел к платформе, стояла такая темень, что пришлось дожидаться рассвета в здании вокзала. Наступило утро, начали курсировать автобусы, и я направился по указанному мне адресу, где жил один парень из соседней деревни. Он уже целый год провел в Пекине. Добирался до него на трех автобусах! Парень предложил мне жить вместе и работать на той же стройке. Никогда не забуду, как здорово было впервые гулять по Пекину, смотреть на высокие дома, автобусы, широкие улицы, которые подметают машины! Знаете, мне прежде никогда не доводилось видеть, чтобы машины подметали улицы!
– А если бы у тебя в Пекине не было знакомого из соседней деревни, где бы ты остановился?
– Скорее всего в какой-нибудь дешевой гостинице возле вокзала. Многие приезжие так и делают. Еще в Пекине можно переночевать в чьей-нибудь квартире всего за пятнадцать юаней. Конечно, сдавать комнаты запрещено, поскольку собственниками квартир являются организации, в которых работают жильцы. Но люди все равно сдают – деньги нужны.
– Гупинь, я разыскиваю человека, приехавшего в Пекин из Лояна две недели назад, чтобы продать ценный старинный предмет. Пока у меня есть только описание его внешности. Сначала он мог остановиться в привокзальной гостинице, как ты предположил, но сейчас, я уверена, его там уже нет. Ему удалось сбыть свой товар и разбогатеть.
– Но кто-то на вокзале или в прилегающем районе может помнить его, – снова предположил Гупинь. – Какая-нибудь официантка или работники гостиницы. Они даже могут знать, куда он переселился.
Мэй молча обдумывала его слова.
– Мне кажется, стоит навести справки в камере хранения вокзала, в отделении ценного багажа, – добавил Гупинь. – До продажи ему требовалось оставить товар в надежном месте. Он же не дурак тащить его с собой в эти сомнительные частные гостинички – там всякого сброда хватает!
– Пожалуй, ты прав, – решительно произнесла Мэй. – Начну-ка я с вокзала!
– Хотите, я с вами поеду? – вызвался Гупинь. – Одной вам там будет небезопасно, особенно в темное время суток. У вокзала вечно ошиваются всякие урки – и приезжие, и местные.
– Спасибо за заботу, Гупинь, но, думаю, на этот раз справлюсь сама. Иногда люди более откровенны с женщиной, если ее не сопровождает мужчина.
Отказ сильно огорчил Гупиня, он даже голову повесил. Охватившее его радостное возбуждение мгновенно улетучилось.
– Не расстраивайся, еще поработаем вместе, – утешила Мэй. – До завтра!
Глава 16
Смеркалось. Большой город готовится сбросить с себя напряжение рабочего дня. С улиц разошлись по домам дети, наигравшись за день в карты и футбол. Там их ждали с ужином. Из полуоткрытых кухонных окон разносились зазывные ароматы бабушкиной стряпни.
Наступил самый подходящий момент для телефонных звонков.
Трубку подняла тетушка Чэнь.
– Ах, Мэй! – воскликнула она и вздохнула: – Бедная деточка! Как ты? Вся испереживалась, наверное! Твой дядя Чэнь только что вернулся из госпиталя. Похоже, Лин Бай постепенно идет на поправку. Не позволяй надежде умереть в твоем сердце, слышишь?
Трубку взял дядя и вкратце поведал Мэй о состоянии матери.
– Спасибо вам, что навестили ее, – поблагодарила Мэй. – Надеюсь тоже вырваться к ней завтра.
– Там все в порядке, не беспокойся. Как прошла твоя встреча с Пу Янем? – Дядя Чэнь понизил голос. – Тебе удалось что-нибудь выяснить?
– Я как раз звоню вам, чтобы рассказать, – ответила Мэй. – Пу Янь слышал, что чашу продали перекупщику на антикварном рынке на Люличане. Я туда ездила и разговаривала с владельцем лавки, который помнит человека, пытавшегося сбыть ему чашу. Тот приехал из Лояна, как вы и предполагали. К сожалению, кроме описания внешности, больше о нем ничего не известно.
Перекупщика зовут Папаша У – о-очень неприятный тип! Я проследила за ним до «Люфтганзы», где он встретился кое с кем. К сожалению, у меня не было возможности наблюдать за ними и дальше, но я записала номер автомобиля и попросила приятельницу из госавтоинспекции найти мне данные на владельца. У меня есть весомые основания полагать, что наш человек из Лояна все еще в Пекине. По мнению Пу Яня, за ритуальную чашу он выручил большие деньги – сорок тысяч юаней! Слишком велик соблазн пожить в столице на широкую ногу.
– Но как ты собираешься искать его? В Пекине десять миллионов жителей! – озабоченно спросил дядя Чэнь.
– Вернусь к отправной точке – Западному железнодорожному вокзалу Пекина. У вас нет каких-нибудь гуаньси, на которых мне можно сослаться? Желательно начальника, чем главнее, тем лучше.
– Когда ты хочешь туда поехать?
– Сегодня вечером. Лучше поспешить. От брошенного нами камешка по воде пошли круги. Можем вспугнуть рыбку.
– Мне надо позвонить кое-куда, – сказал дядя Чэнь. – Ты где сейчас?
– В агентстве.
– Я тебе перезвоню!
Через полчаса в кабинете Мэй зазвонил телефон. Она взяла трубку, записала информацию на листке бумаги, сложила его и убрала в бумажник, который спрятала в черную нейлоновую сумочку вместе с газовым баллончиком с перцовой смесью и маленьким фонариком. Убедившись, что мобильный телефон полностью заряжен, Мэй повесила сумочку на плечо и вышла из кабинета.
