Их путешествие продолжалось без происшествий, и ближе к вечеру второго дня они прибыли в Ллайло, огромный дом с шестнадцатью фронтонами.
Двуколку поручили заботам конюха; Баззард провёл Кугеля через высокую обитую железом дверь и через гостиную в кабинет. Высокие окна, из двенадцати фиолетовых створок каждое, затемняли вечерний свет; тусклые пурпурные лучи, косо падавшие из-окон, золотили тёмную дубовую обивку стен. На темно- зеленом ковре стоял длинный стол. Сгрудившись, спинами к камину, за столом сидели четверо мужчин очень необычного вида. Странность их облика заключалась в том, что на всех четверых у них был один- единственный глаз, единственное ухо, одна рука и одна нога. В остальном же они были очень похожи между собой: небольшого роста и худощавые, с круглыми серьёзными лицами и коротко подстриженными чёрными волосами.
Баззард представил их Кугелю. Пока он говорил, мужчины проворно передавали друг другу руку, глаз и ухо, чтобы каждый мог в полной мере оценить все достоинства гостя.
— Этого господина зовут Кугель, — сказал Баззард. — Он мелкий аристократ из долины реки Твиш, натерпевшийся от шуток некоего лица, имени которого я предпочту не называть. Кугель, позвольте мне представить своих четырех отцов! Их зовут Диссерл, Васкер, Пелейсиас и Архимбауст. Когда-то они были знаменитыми колдунами, пока тоже не перешли дорожку некоему шутнику-волшебнику.
Пелейсиас, у которого в тот момент оказались и глаз, и ухо, сказал:
— Можете рассчитывать на наше гостеприимство! В Ллайло не так часто заезжают гости. А как вы встретились с нашим сыном Баззардом?
— Наши шатры на Выставке были по соседству, — объяснил Кугель. — При всем моем уважении к герцогу Орбалю я думаю, что его решения были деспотическими, и приз не достался ни Баззарду, ни мне.
— Кугель не преувеличивает, — подтвердил Баззард. — Мне даже не разрешили изобразить пение моих несчастных рыбок.
— Как жаль! — огорчился Пелейсиас. — И все-таки Выставка, несомненно, дала вам обоим незабываемый опыт, так что время было потрачено не зря. Я прав, Баззард?
— Совершенно верно, сэр, и пока не забыл, я хотел бы прояснить один вопрос. Один отец часто может похвастаться четырьмя сыновьями, но как может быть, чтобы у одного сына было четыре отца?
Диссерл, Васкер и Архимбауст быстро забарабанили по столу, и глаз, ухо и рука поменяли хозяев. Наконец Васкер сделал отрывистый жест.
— Это долго объяснять.
Архимбауст, получив глаз и ухо, внимательно осмотрел Кугеля. В особенности, казалось, его заинтересовала шляпа Кугеля, которую он снова украсил «Фейерверком».
— Какое замечательное украшение, — заметил Архимбауст.
— Я считаю его великолепным, — вежливо поклонился Кугель.
— Не могли бы вы рассказать нам что-нибудь о его происхождении?
Кугель с улыбкой покачал головой.
— Давайте поговорим о чем-нибудь более интересном. Баззард сказал мне, что у нас есть некоторое количество общих друзей, включая благородного и знаменитого Юкоуну.
Архимбауст изумлённо заморгал своим глазом.
— Вы о том трусливом, безнравственном и омерзительном Юкоуну, которого иногда называют Смеющимся Магом?
Кугель вздрогнул и поморщился.
— Я никогда не стал бы называть так дорогого Юкоуну, в особенности, если бы думал, что он сам или один из его приспешников могут это подслушать.
— Ах, вот оно что! — спохватился Архимбауст. — Теперь я понял, откуда такое недоверие. Не беспокойтесь! У нас есть оповещающее устройство. Можете говорить все, что вздумается.
— В таком случае должен признать, что моя дружба с Юкоуну не так уж крепка. Недавно по его приказу крылатый демон перенёс меня через Океан Вздохов и выкинул на пустынном берегу, который называется Шенгльстоун-стрэнд.
— Если это шутка, то довольно-таки неудачная! — воскликнул Баззард.
— И я так думаю, — согласился Кугель. — Что же касается этого украшения, в самом деле, это чешуйка, называемая «Нагрудный разбивающий небеса фейерверк», с носа демиурга Садларка. Она обладает силой, которую, откровенно говоря, я не понимаю, и её опасно трогать, если не намочены руки.
— Замечательно, — сказал Баззард, — но почему вы не пожелали сказать это раньше?
— По причине очень интересного факта: все остальные чешуи — у Юкоуну! Поэтому он желает получить «Фейерверк» совсей той страстью, которую мы связываем с Юкоуну.
— Очень интересно! — сказал Архимбауст.
Он и его братья разразились шквалом сообщений, с мгновенной чёткостью обмениваясь друг с другом своим единственным глазом, ухом и рукой. Наблюдая за ними, Кугель наконец смог отважиться предположить, каким образом четыре отца умудрились произвести на свет общего сына.
Через некоторое время Васкер спросил:
— Каковы ваши планы в связи с Юкоуну и этой необыкновенной чешуйкой?
— Я ещё не решил и, честно говоря, обеспокоен, — признался Кугель. — Да, Юкоуну жаждет получить «Фейерверк». Он подойдёт ко мне и скажет: «Ах, милый Кугель, как любезно с твоей стороны было принести мне „Фейерверк“! Отдавай его мне или приготовься к шутке!» Ну и что я буду делать? У меня нет перед ним никакого преимущества. Когда имеешь дело с Юкоуну, надо быть готовым к чему угодно. У меня острый ум и быстрые ноги, но достаточно ли этого?
— Очевидно, нет, — отозвался Васкер. — И все-таки…
Послышался свистящий шум. Васкер тут же придал своему голосу дрожь сладкого воспоминания:
— Да, этот милый Юкоуну! Как странно, Кугель, что вы тоже в дружбе с ним.
Заметив тайный знак Баззарда, Кугель заговорил столь же медовым тоном:
— Да, его повсюду считают отличным малым.
— Именно так. Да, у нас были маленькие разногласия, но у кого их не бывает? Теперь же все давно забыто, я уверен.
— Если вам посчастливится встретиться с ним в Альмери, пожалуйста, передайте ему наши самые тёплые пожелания, — вступил в разговор Баззард.
— Я не увижусь с Юкоуну, — сказал Кугель. — Я намереваюсь удалиться в укромную маленькую хижину на реке Сьюн и, возможно, выучиться какому-нибудь полезному ремеслу.
— В общем и целом это, кажется, вполне разумный план, — сказал Архимбауст. — А теперь, Баззард, расскажи-ка нам ещё что-нибудь про Выставку.
— Она была великолепно задумана, — сказал Баззард. — В этом нет никаких сомнений! Кугель показал замечательную дыру, но герцог Орбаль отверг её на основании недолговечности. Заллопс выставил «Справочник универсальных знаний», который произвёл впечатление на всех. На обложке был Гностический Девиз, что-то в таком роде…
Взяв стило и бумагу, Баззард нацарапал: «Сейчас не смотри, но шпион Юкоуну висит над нами, в клубе дыма».
— Взгляните, Кугель! Я не ошибся?
— Да, примерно так, хотя вы пропустили несколько существенных росчерков.
— Память частенько меня подводит, — сказал Баззард. Скомкав бумагу, он бросил её в огонь.
Васкер снова заговорил:
— Дружище Кугель, не хотите ли насладиться глоточком диссака? Или вы предпочитаете вино?
— Я буду рад и тому, и другому, — сказал Кугель.
— В таком случае я рекомендую диссак. Мы сами делаем его из местных трав. Баззард, будь так добр.
Пока Баззард разливал напиток, Кугель будто бы случайно оглядел комнату. Высоко под потолком в полумраке он заметил облачко дыма, из которого выглядывала пара маленьких красных глазок.
Васкер гулким голосом заговорил о курятнике в Ллайло и о высоких ценах на корм. Шпиону наконец стало скучно, и дым сполз по стене и исчез в дымоходе.
