И бормочет глухо: ' Без старухи, что ль, нельзя? Для чего старуха? ' — Как бы ни было — жена, Сыновей рожала, Внуков нянчила она, Правнуков качала. Как ни что — не близкий путь, — Жизнь прошли вы рядом. Ну смотри же, не забудь, Просит вся бригада... Двери настежь по пути Кузница открыла. Мимо кузницы пройти Может ли Данила? Хрипло воет горн в углу, Клещи в пекло лезут, А повсюду на полу Сколько тут железа! Лемеха, обломки шин, Обручи, рессоры. Шестеренки от машин, Тракторные шпоры. Рельс погнутый с полотна, Кузов от пролётки, Из церковного окна Ржавые решетки... И щекочет деду нос Запах самовитый Краски, мази от колес, Дыма и копыта. И готов он без конца, В строгом восхищенье, Все глядеть на кузнеца, На его уменье. Вот он что-то греет, бьет, Плющит и корежит. 'Ножик', — скажет наперед. И выходит ножик. Сам кузнец форсист и горд, Что ж, нельзя иначе. И прикуривает, черт, От клещей горячих. Подавляя вздох в груди, Дед встает с порога. А кузнец: — Ты погоди, Посиди немного. На минуту на одну Задержись, Данила, Кочергу сейчас загну, Марковна просила... Дед оказии такой Рад невероятно. К дому с теплой кочергой Шествует обратно. Дело в том, что не был дед Злобен по природе, Да и близится обед, Да и скучно вроде. Да и все-таки — жена, Сыновей рожала, Внуков нянчила она, Правнуков качала. Да и правду — как ни прячь — Спрятать не во власти: Сам, отчасти, был горяч. Виноват, отчасти.
