день.
Появление Беллы к концу дня явилось полной неожиданностью. Пич первая увидела ее на пороге кабинета: платье промокло насквозь, волосы мокрыми прядями упали на лоб, на щеках горят два красных пятна, а лицо белое как мел.
– Мама, ради Бога, что ты здесь делаешь? Я думала, ты сегодня не выйдешь из дома. У тебя ужасный вид. Что-то случилось?
– Мне очень жаль, дорогая, – произнесла Белла, стуча зубами.
Ари снял с себя пиджак, набросил ей на мокрые плечи и помог сесть на кушетку.
– Что случилось, Белла?
Казалось, Белла его не слышит.
– Я не собиралась выходить, но потом подумала, хорошо бы надеть мой жемчуг в театр завтра вечером.
– Ожерелье из японского жемчуга? Я не знала, что оно сохранилось! – воскликнула Пич, садясь рядом с Беллой на кушетку. – Ты сказала, что тебе очень жаль. Что, его украли?
– Оно у меня в сумочке.
– Ты меня совсем запутала, мама. Я полагала, что твои драгоценности были проданы на аукционе вместе со всем остальным.
Ари наливал кофе, пока Пич разговаривала с Беллой. Он подал каждой по дымящейся кружке.
– Хотите, чтобы я вышел, пока вы расскажете Пич, что вас тревожит?
– Боже правый, нет. У нас нет от вас секретов. Я нашла кое-что еще, кроме жемчуга, когда открыла сейф.
Пич осенило. Только одна вещь могла заставить Беллу приехать сюда в такую непогоду.
– Рукопись?
– Нет, но нечто почти столь же важное. Твой отец написал мне письмо и положил его в сейф. Думаю, на всякий случай. Он рассказал мне о книге. Я теперь знаю, у кого она.
Первой мыслью Пич было: почему именно сейчас? После всего, что пережили они с матерью, они наконец-то счастливы. Рукопись снова изменит их жизнь.
– У кого она? И почему он нам ничего не сообщил?
Белла опустила глаза.
– Это она. Джин Синклер звонила в тот день, когда умер твой отец. Теперь я знаю почему.
Пич прищурилась.
– Папа сказал тебе, что книга – в драгоценностях, перед тем как назвал имя Джин. Если бы я связалась с ней, когда она позвонила, или позже, когда мы с Ари были в Вашингтоне, все бы закончилось. Репутация папы была бы спасена.
– Я в этом не уверена, – тихо произнесла Белла. – Он сказал, что собирается сказать правду. Это не совсем то же самое.
– Ты еще не говорила с Джин Синклер?
– Нет, дорогая. Я поехала прямо сюда.
– Где письмо? – спросил Ари.
– В моей сумочке, вместе с жемчугом, – ответила Белла.
– Можно мне прочесть? – спросила Пич.
Белла покачала головой.
– Извини, дорогая. Это очень личное письмо. Я многое рассказала тебе об отце, но только не это.
– Почему он доверил книгу Джин Синклер, а не нам?
– Хотела бы я знать. В последний год жизни всякий раз, когда его служащие не могли его найти, он был у нее. Она печатала его записи и то, что он ей диктовал.
Белла казалась такой потрясенной, что Пич чуть не заплакала. Как мог отец снова солгать маме? В эту минуту Пич ненавидела его за то, что он сделал с жизнью Беллы – и с ее жизнью.
– Позвоню-ка я мистеру Келлеру и спрошу, не передумал ли издатель.
– Может быть, сначала следует связаться с Джин Синклер? – спросил Ари.
– Ты никогда не делаешь ошибок, да?
Он лукаво улыбнулся ей:
– Это одна из мужских привилегий.
Пич не знала, стукнуть его или поцеловать.
– У меня с собой ее номер, – сказала Белла, открывая сумочку и вынимая листок бумаги. – У нее секретарская контора в Аннаполисе.
Пич бросила взгляд на часы.
– Там уже больше пяти часов.
– Твой отец подумал обо всем. Он записал номер ее домашнего телефона и адрес тоже, – ответила Белла с болезненной улыбкой. – Пока ты будешь звонить, пойду скажу Берту, что мне завтра, наверное, не захочется идти в театр.
Она вышла из кабинета своей обычной быстрой походкой, расправив плечи, высоко держа голову. Но Пич понимала, чего это стоит. Белла только что узнала, что ее муж, отец ее детей, никогда, никогда не был ей верен.
– Если ты только посмеешь взглянуть на другую женщину, я тебе яйца отрежу, – рявкнула она Ари. Затем, стиснув в руке листок бумаги, подошла к телефону и набрала домашний номер Джин Синклер, заранее ненавидя женщину, которая ей ответит.
После двух гудков в трубке раздался вежливый женский голос с южным акцентом:
– Джин Синклер слушает.
– Это Пич Морган, дочь сенатора. Вы ведь помните его, не так ли? – Пич словно выплевывала каждое слово.
– Я никогда не могла забыть вашего отца. – Вежливый голос помолчал. – Я долго ждала, чтобы вы мне перезвонили. Почему вы молчали?
– Я только что узнала, что у вас книга моего отца. Иначе я бы никогда не позвонила.
– Я пыталась связаться с вами после смерти вашего отца. Женщина, которая ответила мне по вашему номеру, обещала передать вам мою просьбу. Я хотела тогда отдать вам рукопись.
– Послушайте, мисс Синклер. Меня не интересует, кто что сделал и когда. Мама рассказала мне о вас и папе в тот день, когда мне сказали о вашем звонке. После этого у меня не возникло ни малейшего желания с вами разговаривать.
Пич услышала Вздох на другом конце провода.
– Вам кто-нибудь говорил, что вы разговариваете точно так же, как ваш отец?
– У меня нет настроения болтать с вами, мисс Синклер. Я бы хотела как можно скорее получить эту рукопись.
Джин Синклер не ответила.
– В чем дело, мисс Синклер? Чувствуете себя немного виноватой? Язык проглотили? Или ждете, чтобы я предложила вам денег за оказанные услуги? Вы так договаривались с моим отцом?
Пич была вознаграждена болезненным вскриком Джин Синклер:
– Если вы хотели сделать мне больно, то вам это удалось. Вы не только разговариваете, как отец, вы думаете так же, как он, в самом плохом из его настроений.
Ари отобрал у Пич телефонную трубку.
– Прошу прощения, мисс Синклер. Пич расстроена, что вполне понятно. После смерти отца ей пришлось нелегко. Тем не менее это не дает ей права так разговаривать с вами.
Сверкнув на него глазами, Пич нажала кнопку громкоговорителя как раз вовремя, чтобы услышать ответ Джин Синклер:
– А вы кто такой?
– Просто друг. Меня зовут Ари Раппапорт.
– Хорошо иметь таких друзей. Я потеряла очень хорошего друга, когда умер сенатор. – В голосе Джин прозвучало такое горе, что Пич чуть не забыла, что ей надо сердиться.
– Наверное, вам было очень тяжело, – ответил Ари.
