– За будущее, – произнесла Пич, поднимая бокал.
Рядом с ней Ари пробормотал:
– Лехаим.
– Что это значит? – спросила Пич.
– За жизнь, – ответил он. – Я тоже за это выпью, – согласилась Белла.
– В такую ночь гораздо приятнее провести вечер у камина, чем куда-то ехать, – сказал Берт, подбрасывая в огонь еще одно полено. Белла и Берт устроились на диване. Ари растянулся на полу рядом с Лентяем, а Пич присела неподалеку на коврик возле камина. Хотя ветер и дождь продолжали штурмовать дом, она чувствовала себя надежно защищенной. И ей хотелось, чтобы этот вечер длился вечно.
Два часа спустя Пич глядела на угасающие янтарные угли камина и впервые за много месяцев ощущала покой. Это время пролетело в оживленной дискуссии о будущем журнала.
– Мне хотелось бы написать статью о политической коррупции в Долине, – говорил Ари, имея в виду область, граничащую с Рио-Гранде.
– Мы никогда ничего подобного не публиковали, – колебалась она.
– Я знаю, тебе нравится, что в «Техасе изнутри» нет никакой политики, но я и не стану писать ничего слишком уж резкого. Тем не менее существуют интересные параллели между тем, что происходит в Долине, и тем, как делали политику в Арканзасе, когда Билл Клинтон был еще ребенком.
– В каком смысле?
– В обоих случаях существует почти кровосмесительная связь между деньгами и властью. Все это знают, но никто об этом не говорит.
Уверена, что могу открыть перед вами некоторые двери, привести вас к людям, которые ни с кем не стали бы разговаривать, – сказала Белла.
Ари одобрительно улыбнулся:
– Вы говорите как настоящая журналистка.
– Придержите коней, вы оба, – осадила их Пич. – Такая статья означала бы крутой поворот в политике журнала. Я слишком много выпила, чтобы принимать подобные решения сегодня.
Ари с заговорщицким видом подмигнул Белле, затем произнес:
– Но ты можешь подумать об этом завтра.
Не успела Пич ответить, как зазвонил телефон.
– Вот и спасение, – сказала она и пошла к столу, чтобы ответить.
Вежливый голос с южным акцентом, который она надеялась никогда больше не слышать, прозвучал в трубке:
– Можно Пич Морган?
Целую секунду Пич колебалась, не бросить ли трубку.
– Пич, это вы?
Пич нажала кнопку громкоговорителя. Пусть уж все слышат, что скажет ей эта Синклер.
– Что вам нужно, мисс Синклер?
– У меня хорошие новости, по крайней мере надеюсь, что они хорошие. У меня есть книга вашего отца.
– Сегодня утром вы сказали, что выбросили ее. В какую игру вы играете?
– Пожалуйста, выслушайте меня. Я не лгала, когда сказала, что избавилась от рукописи и от дискет. По правде говоря, этот материал настолько взрывоопасен, что я боялась хранить его в доме.
– Тогда зачем вы меня беспокоите? У нас уже половина одиннадцатого. Это значит, что в вашей местности уже половина двенадцатого. Разве вам не пора в постель? А то морщины появятся.
– Пич, у вас есть все основания меня ненавидеть. Но выслушайте меня спокойно. В ту ночь, когда я выбросила рукопись, я была так расстроена, что почти не понимала, что делаю. Ваш сегодняшний звонок меня напугал. Мысли в голове путались. Но когда приехала домой, я вспомнила кое-что. Я ввела книгу вашего отца в память своего переносного компьютера, которым с тех пор не пользовалась. Я выбросила распечатку и дискеты, но не стерла книгу из его памяти.
Пич показалось, что она сейчас задохнется.
«Боже мой, неужели снова?»
– Вы уверены?
– Компьютер сейчас стоит передо мной на столе. На экране первая глава. Я могу распечатать «Политику стяжательства» за несколько часов – если вы все еще хотите ее получить.
Пич посмотрела в окно на бушующую непогоду. Ей показалось, что рев ветра эхом отдается в ее сердце. Картинка того безопасного, благополучного будущего, которую она нарисовала в своем воображении, задрожала перед ее мысленным взором и растаяла, словно мираж.
Несколько часов назад она примирилась с мыслью о том, что с прошлым покончено. И обещание свое ей не сдержать. А теперь Джин Синклер снова давала ей шанс.
– Начинайте печатать, мисс Синклер. Я буду у вас завтра. Как только закажу билет на самолет, сообщу вам, когда меня ожидать. – Она попрощалась, обернулась и увидела уставившихся на нее Ари, Беллу и Берта. – Знаете что, люди, эта безумная гонка все-таки еще не закончилась, – произнесла она, слабо улыбнувшись.
– Ты не можешь завтра лететь в Вашингтон, – сообщил ей Ари.
– Почему?
– Потому что я не могу лететь с тобой. Мне надо закончить декабрьский номер. Не стоит объяснять тебе, какая произойдет катастрофа, если он не выйдет вовремя. С точки зрения прибылей от рекламы это самый важный номер в году.
– Тебе нет необходимости все бросать. Мне не нужна нянька.
– Но тебе может понадобиться телохранитель.
– Не говори глупостей. Никакая опасность мне не грозит. Никто не знает о рукописи, кроме нас четверых и Джин Синклер.
Рэндольф Сперлинг сел за стол, который раньше принадлежал Блэкджеку Моргану, открыл верхний ящик и достал кубинскую сигару. Хотя в здании курить запрещено, будь он проклят, если будет выходить на улицу вместе с уборщиками. По его мнению, он платил достаточно большой налог, чтобы делать в своем кабинете все, что заблагорассудится.
Не слишком торопясь, он глубоко затянулся, потом несколько мгновений подержал дым во рту, прежде чем выпустить его. Нет ничего более успокаивающего, чем вкус по-настоящему хорошей сигары.
Еще пара затяжек, и он почувствовал себя достаточно спокойным, чтобы в очередной раз позвонить Пич Морган. Сперлинг ослабил галстук, положил ноги на стол и набрал номер Пич. После третьего гудка трубку сняла Белла.
После обмена обычными приветствиями и «как поживаете» она сказала:
– Вы меня чудом застали дома. Я только что вошла. У нас тут всякие события.
– Какие-нибудь неприятности? – спросил он с тщательно отмеренной долей озабоченности.
– Совсем наоборот. Я только что вернулась из аэропорта, провожала Пич.
– Не знал, что она опять собирается путешествовать.
– Я тоже, до вчерашнего вечера.
Рэндольф тут же насторожился. Он задрожал, словно охотничий пес, унюхавший дичь. Последние две поездки Пич – сначала в «Заповедник», а затем в Вашингтон – не принесли ему ничего, кроме неприятностей.
– Что же произошло вчера вечером?
– Вы, наверное, знаете, что Блэкджек написал книгу?
Еще бы! Если бы не эта чертова рукопись, стал бы он названивать Белле.
– Если честно, я не верил в ее существование.
– Пич сейчас летит в Вашингтон за ней.
Сердце Рэндольфа пустилось вскачь, словно антилопа, за которой гонится лев. Книга Блэкджека могла его утопить. Он заплатил небольшое состояние бывшему агенту Управления по борьбе с наркотиками, чтобы тот выследил и уничтожил ее. Когда этот человек, настоящий профессионал в своей области, сообщил о своей неудаче, Рэндольф решил, что этой книги просто никогда не существовало. Как мог он быть таким
