Жгучая боль оборвала его фразу. Он почувствовал, будто что-то оборвалось у него глубоко в груди.
«Шалтай-Болтай сидел на стене. Шалтай-Болтай свалился во сне. Вся королевская конница и вся королевская рать не могут Шалтая, не могут Болтая, Шалтая-Болтая собрать».
Он не осознавал, что бормочет слова из старого детского стишка, пока Белла не произнесла:
– Дорогой, это я, Белла.
Проклятие, сначала тело не слушается, а теперь и разум отказывается служить. Перед глазами возникло ужасное видение: Кэрол Детвейлер, ветеран Вьетнама, которого он использовал, а потом предал, манит его пальцем из ворот ада. Рядом с Детвейлером стоит свирепый дикий кабан, скаля устрашающие клыки.
– Нет, – простонал Блэкджек. – Только не это, Господи, не это. Я изменился. Я уже не тот человек.
Звук голоса Беллы вернул его назад от края вечности.
– Что такое, Блэкджек? – спрашивала она настойчиво. – Позвать сестру?
– Не надо сестру. Только ты. Книга в драгоценностях, – сказал он из последних сил.
Белла стиснула зубы, чтобы не закричать. Ему совсем плохо, он бредит.
Она не видела, что в комнату вошла Пич, пока не почувствовала ее руку на плече.
– Как он? – тихо спросила Пич.
– Бредит, – прошептала Белла. – Звал кого-то по имени Джин, а потом сказал что-то о драгоценностях в книге.
– Он кого-нибудь знает, кого зовут Джин?
– У него работала некая Джин Синклер – но мы уже много лет ничего о ней не слышали. – Белла смотрела в сторону. Ей было невыносимо тяжело лгать дочери. Но она не могла рассказать Пич о Джин. Сейчас не могла. И никогда не сможет.
– Я посижу с папой. Попытайся немного отдохнуть. Ари занимается организацией пресс-конференции. Комната ожидания пуста.
– Я не хочу спать. Хочу попросить сестру вызвать врачей. Не может быть, чтобы они не могли сделать еще что-нибудь. – Белла поднялась, уступая свой стул Пич, и поспешно вышла из комнаты.
Она такая сильная, с благоговением подумала Пич, жалея, что не так похожа на мать, как ей бы хотелось. Белла выдержала долгие месяцы публичного унижения со спокойной улыбкой, в то время как Пич сегодня утром сломалась от одного-единственного удара.
Следующие несколько минут единственным раздававшимся в комнате звуком был прерывистый писк кардиомонитора Блэкджека. «Пока есть жизнь, есть и надежда», – снова сказала она себе, завороженно глядя, как поднимается и опадает грудь отца. Несмотря ни на что, он оставался самым красивым мужчиной из всех, которые ей встречались в жизни, не считая Ари.
Эта мысль застала Пич врасплох. Ее главный редактор сегодня выглядел лучше в выгоревших джинсах, чем когда-либо выглядел Герберт в дорогом костюме. Она вздрогнула от этой случайной мысли, она не имела права думать об этом сейчас.
Кажется, ей никак не удается выбросить Ари из головы. Он что, идет по жизни, совершая направо и налево добрые дела? Или его привел в больницу другой мотив? Она всегда ждала, что когда-нибудь он попросит у нее разрешения написать статью об отце. Может, он приехал за этим?
Пич прогнала эту мысль так же быстро, как она возникла. Ари кинул ей спасательный круг. Без него она бы просто утонула. А ведь Ари ей ничем не обязан. Однако он сразу же поспешил в больницу в отличие от ее собственного мужа, который наверняка уже услышал сообщение о болезни Блэкджека, но даже не соизволил позвонить и справиться о его здоровье.
Внезапно Блэкджек широко открыл глаза и взглянул ей прямо в лицо:
– Пич, дай мне руку.
Взгляд его был ясным, а пожатие почти таким же крепким, как раньше. Он выкарабкивается!
– Врачи говорят, что тебе нельзя разговаривать.
– Я должен. Так много надо сказать. Я уже говорил твоей матери, что хочу разоблачить своих врагов. И я еще могу это сделать, с твоей помощью.
– Я сделаю все, что захочешь, когда тебе станет лучше. А сейчас ты должен отдыхать.
Блэкджек крепче сжал ее руку. Словно изо всех сил цеплялся за жизнь. Хотя все внимание Пич было сосредоточено на отце, краем сознания она уловила, что звук монитора изменился.
– Пич, послушай меня.
– Я слушаю, папа.
Блэкджек приподнялся. От резкого движения капельница опрокинулась и со звоном упала на пол.
– Не дай этим ублюдкам уйти от ответа, – приказал он, и его голос звучал почти как прежде.
Потом он упал на подушки, и монитор издал резкий тревожный сигнал. Пич бросила взгляд на экран и увидела, что линия сердца Блэкджека стала ровной. Услышала стук шагов в коридоре. Дверь распахнулась, и медсестра вкатила в комнату тележку. Следом спешил врач.
Вбежали еще двое медиков. Один из них поднял Пич на ноги и бесцеремонно вытолкнул за дверь. Пич обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на отца, но не увидела ничего, кроме белых халатов, окруживших его постель.
Глава 3
Пич и Белла сидели на краешке дивана в комнате ожидания, крепко взявшись за руки, и ждали. Пич казалось, что они сидят вот так, застыв, уже целую вечность. А судя по стенным часам, прошло только пятнадцать минут.
Ее душа и сердце, надежды и молитвы устремлялись в комнату Блэкджека, к тому, что сейчас происходило в ней. Последняя сцена, которую она успела увидеть, навсегда врезалась в ее память. Закрыв глаза, она заново переживала все случившееся. Лихорадочная деятельность, резкие команды, неотличимые друг от друга фигуры в белом – словно призраки в ночном кошмаре.
Дверь вдруг открылась так бесшумно, как обычно бывает во сне. Одетые в белое медики вышли из комнаты. Врач, кажется, самый молодой из всех, шел последним. Он направился прямо к ним. Лицо его было каким-то сосредоточенно-спокойным.
Пич поняла, что он скажет, раньше, чем он открыл рот. Она заставила себя не опускать голову.
– Вы родственники сенатора? – спросил врач.
– Я Белла Морган, а это моя дочь, Пич Морган-Стрэнд, – ответила Белла. Даже в таких обстоятельствах она вела себя как вышколенная жена политика.
Доктору, похоже, было плевать на хорошие манеры. Он не потрудился представиться.
– Боюсь, у меня очень плохие новости. Сенатор Морган скончался несколько минут назад. Мы сделали все, что могли, для его спасения, но инфаркт был слишком обширным. У него не было никаких шансов.
Тон его был холодным. Очевидно, он уже ожидал в свой адрес обвинений в неверном лечении.
– Где личный врач моего мужа? – спросила Белла удивительно твердым голосом.
– Не было времени его вызвать, – ответил доктор. – Однако если хотите…
– Теперь уже нет смысла его звать, не так ли? – спросила Белла, но в ее голосе все еще слышалась надежда.
Врач покачал головой.
– Не могу поверить, что Блэкджек мертв. Сегодня утром он был полон жизни. Мы говорили о будущем, – произнесла Белла, ни к кому в особенности не обращаясь. – Он строил планы, как вернуть себе доброе имя. Он никогда не сдавался.
– Хотите его видеть? – спросил доктор.
Белла кивнула.
– Возможно, если увижу, то смогу поверить, что его действительно больше нет.
Пич без труда могла в это поверить. Она была с отцом, когда это случилось. Но в одном мать была права: Блэкджек не сдался до последнего. Его рот перекосился от гнева, когда смерть пошла в последнее наступление. Она никогда не забудет выражения его лица. Никогда.
– Я подожду здесь, – сказала Пич. Когда Белла и врач ушли, Пич услышала, как кто-то приближается по коридору. Господи, только бы не репортер, подумала она. Она не может сейчас… не может!
Ари вошел в комнату ожидания, напомнив Пич, что жизнь идет своим ходом.
– Я только что провел импровизированную пресс-конференцию. Журналисты разъехались писать
