– Ее светлость всегда отличалась слабыми нервами, – наконец пояснил он. – Она страдает меланхолией. Я думал, что компания хороших знакомых сослужит ей добрую службу. До известной степени так и случилось. Но с тех пор как она узнала об исчезновении леди Уэбберли, она сама не своя. Можете себе представить, как это повлияло на мою жену. Так что, как вы понимаете, мистер Боуман, я не могу позволить нарушить ее душевный покой.
Это не слишком убедило Уолдо.
– Простите, – самым безобидным тоном сказал он. – Должно быть, это вас очень тревожит. Надеюсь, к вашей свадьбе она поправится, лорд Морден.
В насмешливом взгляде виконта был вызов.
– Я уверен, что она постарается. Ведь это самое горячее желание любой матери – увидеть, что сын женится на достойной девушке. К тому же свадьба не в следующем месяце. Думаю, мама к тому времени будет чувствовать себя лучше.
Хотя ничего не было высказано, образ Таинственной леди мелькнул в голове Уолдо и тут же растаял. Она не из тех, кого Бринзли прочили бы в жены своему сыну и наследнику. Уолдо не поддался искушению ответить в том же духе. Посмотрев на виконта, он ощутил прилив жалости. С рождения его готовили к тому, чтобы занять место отца. Уолдо сомневался, что виконту позволяли выбрать самому себе завтрак. Что уж говорить о девушке, на которой ему предстояло жениться! Это навело Уолдо на мысль, что его собственный отец не так уж плох.
– В любом случае, – продолжал виконт, – моя тетушка приедет помочь маме, так что свадьба пройдет как запланировано.
Снова участие шевельнулось в сердце Уолдо. Он прекрасно сознавал, что планы графа и его сына будут исполнены независимо от присутствия графини. Может быть, поэтому она и страдала меланхолией. С ней в семье абсолютно не считались. Если бы не компаньонка, графиня оказалась бы в полной изоляции.
Граф подался вперед, привлекая внимание Уолдо.
– У вас есть еще вопросы к нам, мистер Боуман?
– Несколько.
Он начал с наемного экипажа, который должен был доставить Хлою в Стратфорд. Через двадцать минут, получив ответы, на которые и рассчитывал, то есть не узнав абсолютно ничего, Уолдо откланялся.
Стоя у окна спальни, леди Бринзли смотрела вслед шагавшему по двору Уолдо. Когда привратники закрыли за ним металлические ворота, она вздрогнула.
– Ненавижу этот дом, – сказала она компаньонке. – Здесь живешь словно в тюрьме. Он напоминает мне сумасшедший дом.
– Успокойся, Элинор. Это не Бедлам. Скорее – обыкновенная больница. Нужно стараться во всем видеть приятную сторону.
Мисс Данн сидела за столиком у софы и разливала чай.
– Я старалась, – сказала ее светлость, – но у меня ничего не получилось. И все из-за этого дома. Как я хотела бы оказаться в оранжерее Бринзли-Холла!..
Поставив чайник на стол, мисс Данн подошла к окну. Обняв за плечи леди Бринзли, она проводила ее к мягкому креслу у камина.
– Вам нужно выпить чашку чаю. После хорошего чая мир всегда кажется лучше.
Ее светлость опустилась в кресло и приняла напиток из рук компаньонки.
– Сколько лет ты уже со мной, Харриет? – слабо улыбнулась она.
– Вы сами знаете. Еще с тех времен, когда вы были не замужем.
– До замужества, – покачала головой леди Бринзли. – Я уже не помню то время.
– Потому что вы были очень молоды. Когда вы вышли замуж за графа, вам было всего восемнадцать.
Откинувшись в кресле, ее светлость размышляла над своей судьбой. Элинор слыла завидной невестой. В те времена девушки ничего не знали о мужчинах и об амбициях, которые ими движут. На свое несчастье, Элинор была наследницей. Ей не позволили выйти замуж по любви. Отец строго следил за этим, ее продали графу. Ее отец считал этот брак честной сделкой: его деньги в обмен на титул. Его дочь станет графиней, внуки будут аристократами.
Харриет повезло родиться бедной. Никто не хотел жениться на девушке без приданого. Присутствие Харриет всегда ободряло Элинор. Но сейчас ее светлость боялась снова погрузиться в сумерки спутанного сознания. Это не должно случиться. Нужно как можно скорее уехать из городского дома. Глаза леди Бринзли блуждали по комнате.
– Каплю настойки опия, – попросила она. – Это успокоит мне нервы.
Компаньонка забрала у нее чашку, поставила на стол и взяла руки Элинор в свои.
– Мы стараемся отучить вас от опия, Элинор, разве вы не помните?
Ее светлость заморгала, потом тихо вздохнула:
– Помню. Я думала, что с этим покончено, Харриетт.
– Пока нет. Но не расстраивайтесь. Я никому не позволю причинить вам ни малейшего вреда.
Графиня снова вздохнула. Туман, застилавший ее сознание, немного развеялся, и на миг-другой она увидела все с ослепительной ясностью.
– Я знаю, что должна быть сильной. На этот раз я не сломаюсь, правда, Харриет?
