звонками. Ей становилось все труднее сдерживать бьющие через край эмоции, и через некоторое время она перестала даже стараться.
Она не знала, как зовется охватившее ее чувство. Так или иначе, «любовь» казалась неправильным словом. Их потребность друг в друге преодолела годы и расстояние. Теперь Арабелла не могла и думать ни о ком, кроме него. Вся ее жизнь, казалось, сконцентрировалась вокруг мысли о Маурицио, о его следующем звонке, о вероятной дате его возвращения.
И все же по причинам, которых не понимала, молодая женщина упрямо отказывалась называть это «любовью»…
За два дня до приезда Маурицио она исполняла свои обычные служебные обязанности на приеме в отеле. Прием длился всего второй час, а она уже изнемогала. Никогда еще время не тянулось так медленно. Арабелла даже спрашивала себя, будет ли когда-нибудь снова воспринимать все, как прежде.
Машинально улыбаясь кому-то, кто требовал ее внимания и пытался разговаривать с ней, молодая женщина окинула взглядом зал и, к своему удивлению, заметила Рона. Она не знала, что он уже вернулся, и это было странно, потому что обычно «жених» тут же оповещал ее о своем появлении.
Его вид заставил Арабеллу осознать, как мало она думала о нем, поглощенная Маурицио. Более того, ей только сейчас пришло на ум, что и Рон ни разу не позвонил. Похоже, сейчас подходящий момент, чтобы откровенно поговорить с ним, решила Арабелла. И, закончив беспредметную беседу, стала пробиваться к Рону через толпу. Тот не замечал ее, увлеченный разговором с молодой женщиной.
Когда же увидел Арабеллу, то смущенное выражение его лица подсказало ей, что Рон не рад их встрече.
— Арабелла, — сказал он с натянутой улыбкой, — рад видеть тебя. — Как будто она была случайной знакомой!
— Добрый вечер, Рон. — Арабелла улыбнулась его спутнице, и странное предчувствие охватило ее.
— Энн, это миссис Стоун, специалист по связям с общественностью «Куин Элизабет». Энн, моя секретарша в банке.
Женщины вежливо поприветствовали друг друга. Затем Рон оглядел толпу гостей.
— Скальди с тобой? — спросил он.
— Нет. А почему тебе это интересует?
— Энн, ты не будешь возражать, если мы немного поговорим о делах? — обратился Рон к секретарше, игнорируя вопрос Арабеллы.
Женщина кивнула и отошла. А Арабелла осталась, не сводя с Рона озадаченного взгляда.
— Хорошо съездил? — спросила она, чтобы что-то сказать.
— Да, все прекрасно.
— Когда вернулся?
— Три дня назад.
Три дня назад… И даже не позвонил ей. Да, ситуация складывалась более чем странная.
— Ты обычно не ждешь так долго, чтобы позвонить мне. — Арабелла пыталась вести себя непринужденно.
— О, пожалуйста, только не говори, будто не знаешь, почему я не позвонил! — поморщился Рон.
Она нахмурилась.
— Рон, но я действительно…
— Могла бы и сама сказать мне, а не посылать тяжелую артиллерию, — прервал ее он.
— О чем ты говоришь?
— Я говорю о Маурицио Скальди, который требовал свою собственность, как наглый захватчик! — раздраженно бросил Рон.
— Какую собственность?
— Тебя, конечно. Кого же еще? Он не оставил никаких сомнений в том, что, если я не отступлюсь, со мной случится нечто пренеприятное.
— Что?! Рон, я не верю этому. Ты, должно быть, неправильно его понял.
— Поверь мне, когда Скальди говорит, он не оставляет места для иного толкования своих слов. Ты принадлежишь ему. Я должен держаться от тебя подальше. Таковы были его слова.
Сказать, что Арабелла была потрясена, значило ничего не сказать.
— Я, безусловно, не принадлежу ему, отрезала она.
— Он думает иначе, — возразил бывший жених.
— Рон, ты говоришь, что он угрожал тебе физическим насилием? — все старалась уяснить положение дел молодая женщина.
— В этом нет необходимости, — покачал головой ее собеседник. — Он человек, который знает все.
— О чем?
— Обо всем и обо всех. Он знает обо мне вещи, которые я считал давно забытыми и похороненными.
— Та история с кредитом? — спросила Арабелла наугад, и по его напрягшемуся вдруг лицу поняла, что попала в цель.
— Это была глупость чистой воды. И никому не принесла особого вреда. Никто не разорился. Но если об этом станет известно теперь, моей карьере придет конец, — с отчаянием произнес Рон.
Арабелла взглянула на него с любопытством.
— Но я полагаю, это не помешало тебе защитить наши отношения?
— Вернись к реальности, дорогая, — усмехнулся Рон. — Я столько сил потратил, чтобы добиться сегодняшнего положения. А Скальди способен с легкостью разделать со мной. На что мы будем жить, если я лишусь моих доходов?
— А как же высокие чувства? — спросила Арабелла. — С милым рай и в шалаше, разве не так?
— Дорогая, мне не до шуток! Ты не знаешь, насколько опасен этот человек! И независимо от того, что произошло между вами, он не пожалеет тебя, если такова будет его воля.
— Да, похоже, в этом мире действительно каждый сам за себя… — с легким презрением протянула Арабелла и ушла не оборачиваясь.
Ей пришлось ждать два дня возвращения Маурицио, и они стали самыми длинными двумя днями в ее жизни. Когда они занимались любовью, это было великолепно, как вспышка яркого света в сером тумане ее обычной жизни. Но Арабелла знала, что их счастье называется «сексуальной совместимостью».
Задумываться, кем стал некогда любимый ее юноша по прошествии пятнадцати лет, она боялась, опасаясь найти в его характере черты, которые ей не понравятся. Арабелла не хотела ничего знать и убеждала себя, что, живя среди хищников, он просто не мог остаться безобидным ягненком… Но инстинктивно чувствовала, что Рон в чем-то прав. Однако подтвердить ее сомнения или опровергнуть их мог только сам Маурицио.
Молодая женщина попросила портье немедленно сообщить ей о возвращении синьора Скальди, и звонок раздался поздно вечером. Две минуты спустя Арабелла уже стучала в дверь знакомого номера.
Лицо Маурицио расплылось в улыбке при виде ее.
— Я только что звонил тебе, — сказал он. — Как чудесно, что ты пришла!
Маурицио втащил ее в комнату, закрыл дверь и крепко обнял. Его поцелуй тут же изменил мир вокруг нее. Когда его губы ласкали Арабеллу, ей было трудно представить, что что-либо еще в жизни имеет значение. Зачем выяснять отношения? Не лучше ли пойти на поводу у своих чувств?
Но она попробовала воспротивиться таким мыслям.
— Маурицио…
Но он уже раздевал ее, и Арабелла не испытывала никакого желания останавливать его. Маурицио мог пробудить в ней страсть взглядом, жестом, поцелуем, легким прикосновением. И страсть эта была похожа на жидкое пламя, сжигающее все на своем пути.
Обнаженная Арабелла поймала на себе его — восторженный взгляд — словно он впервые увидел ее нагой — и растаяла. Интуитивно она поняла одну важную вещь: Маурицио никогда не пресытится ею. Его
