– Никто, сэр, – ответил он, нервно теребя в руках тонкие веточки. – Я раньше никогда не разводил костер.
Этого Мейриона уже не могла выдержать:
– Тебе нет необходимости разводить огонь, Демьен. Дома не было в этом нужды, нет и сейчас.
– А ты когда-нибудь разводила огонь? – Монтгомери бросил на нее насмешливый взгляд.
Вместо ответа она лишь пожала плечами. Демьен продолжал переминаться с ноги на ногу.
– Мейриона говорила, что из-за больной ноги я могу упасть в очаг.
Выражение лица Годрика смягчилось.
– Возможно, это было правильно, когда ты был ребенком, но теперь ты уже почти взрослый.
Смотри сюда, парень. – Годрик опустился на колени рядом с Демьеном. Мальчик кивнул.
– Никто ведь и не рассчитывает, что ты можешь делать то, чего не делал никогда раньше, понятно?
Демьен снова кивнул.
– Давай сначала сложим сухие листья и маленькие веточки, которые загораются легко. – Годрик захватил пригоршню листьев и уложил их в небольшой холмик.
Мейриона нахмурилась. Годрику следовало бы знать, что огонь опасен для детей. Брат может в любую секунду поскользнуться и упасть. Ей хотелось сказать это вслух, но все же она удержала себя.
– Теперь берем еще веточки и складываем вокруг. – Годрик с помощью Демьена соорудил небольшой навес над кучкой сухих листьев. – Не клади слишком плотно, огню нужен воздух. Теперь дай-ка мне кремень.
Увлекшись, они склонились над костром, и когда кремень высек искры, костер загорелся. Годрик тут же раздул пламя и начал добавлять более крупные ветки, а затем подложил два самых толстых бревна.
Мейриона наблюдала за братом, и ей казалось, что Демьен взрослеет на глазах. Он больше не был тем неуклюжим ребенком, за которым нужно постоянно следить. Как же быстро летит время!
Годрик положил руку на плечо Демьена:
– Завтра потренируешься сам.
Мальчик посмотрел на похитителя, словно на мессию, вновь сошедшего на землю, потом собрал груду листьев и, глядя на огонь, улегся на свой плащ.
Тщательно вытерев руки, Годрик открыл седельную сумку и протянул Мейрионе кусок сыра и сухой хлеб.
– Ешь, завтра нам рано выезжать.
Мейриона, не чувствуя вкуса, начала жевать, погрузившись в мечты о побеге, но, когда она, очнувшись от грустных мыслей, заметила, что Демьен и Годрик тихо беседуют у костра, раздражение вновь поднялось в ее душе. Просто сбежать не удастся. Монтгомери слишком быстр, слишком силен, чтобы она могла одержать верх. Ей придется использовать опиум, запрятанный в кромке рубашки. Но сколько же порошка надо дать человеку его комплекции? Слишком большая доза может убить его, слишком маленькая только приведет в ярость.
В замке Монтгомери наверняка есть лекарь, у которого можно все разузнать. А потом они с Демьеном убегут.
Как только план приобрел четкие очертания, сухая еда показалась Мейрионе гораздо вкуснее, но тревога все же осталась. Почему же ее душа все время стремится к невозможному?
Когда Демьен повернулся на спину и закрыл глаза, Годрик поднялся, подошел к ней и без приглашения уселся рядом.
– Покажи мне свои ноги.
Она недоумевающе посмотрела на него:
– Зачем?
– Хочу их осмотреть.
Запрятав ноги под юбки, Мейриона зло посмотрела на него.
– Я не лошадь, чтобы меня осматривать.
Ей показалось, что Годрик сдерживается из последних сил.
– Не считая моей мачехи, ты самая несносная женщина, которую я когда-либо встречал. Показывай ноги!
Мейриона нахмурилась и таким резким движением забросила ногу к нему на колено, что он вздрогнул и сердито посмотрел на нее, а затем, пробормотав что-то о вероломстве женщин, подтянул ее ногу поближе. Чтобы не упасть, Мейрионе пришлось ухватиться за край бревна.
Ее натертая кожа уже начинала вздуваться на подошвах водянистыми пузырями.
– Почему ты мне не сказала?
– Лучше покрыться волдырями, чем ехать в одном седле с бастардом, – ответила она резко.
Годрик дотронулся до одного волдыря, и она поморщилась.
– Считаешь меня чудовищем?
