Словно по команде обитатели замка быстро расселись за столы, после чего Годрик поднялся и обвел зал суровым взглядом.
– Мы вернулись с крупным трофеем. – Его голос эхом разнесся по залу, и все смолкли. – Позвольте мне представить вам благородную леди Мейриону из Уайтстоуна.
Мейриона вся сжалась, но Годрик взял ее за руку и заставил подняться. Присутствующие смотрели на нее во все глаза. Одна дама, прикрыв рот ладонью, что-то прошептала соседке, и обе они захихикали. Тогда Мейриона выпрямилась, расправила плечи и так пристально взглянула на женщин, что те поспешили отвернуться.
Годрик кашлянул, и все вежливо захлопали.
– Пока будут идти приготовления к нашей свадьбе, я требую, чтобы вы относились к этой даме как к почетной гостье.
– Я же сказала… – Слова застыли у Мейрионы на губах, когда она натолкнулась на его резкий взгляд. Годрик сильнее сжал ее руку, и у нее возникло ощущение, что его пальцы сжимают ей горло. Боже, как отвратительно быть трофеем!
Годрик улыбнулся, но в его глазах словно застыл лед. Холодная капля скатилась по щеке Мейрионы, когда она вспомнила, что Годрик потребовал не возражать ему, ее губы дрожали, и ей пришлось приложить немалые усилия, чтобы изобразить улыбку.
– Я согласна.
– Вот так-то лучше. – Он повернулся к залу: – Наше путешествие было долгим, и гости тоже наверняка проголодались. Давайте начнем наш пир.
Раздался звук трубы, и паж вынес к высокому столу сосуд с водой в виде рыцаря на коне, чтобы господа могли ополоснуть руки. За пажом появились слуги, несшие большие плоские блюда с олениной, свининой и угрями. Все это происходило несколько беспорядочно, словно на кухне не было главной хозяйки.
Приглушенные голоса гостей делали застолье похожим на похороны, зал не оживляли ни игра музыкантов, ни танцоры. Не было ни шутов, ни менестрелей, которые могли хоть как-то разрядить атмосферу.
От блюд с мясом ломились столы, но еда была пресной и безвкусной, однако Годрик, словно не замечая, как плохо приготовлены блюда, уплетал за обе щеки.
Мейриона взглянула на леди Монтгомери, которая, казалось, готова была заплакать; надув губы, она с видом обиженного избалованного ребенка нехотя ковырялась в тарелке.
– Мне показалось, ты велел ей приодеть твою добычу, – произнес Байрон, обращаясь к хозяину через голову Мейрионы, будто она была пустым местом.
Годрик остановился, не донеся кусок до рта, и сердито посмотрел наледи Монтгомери:
– В следующий раз я сам за этим прослежу. Мейриона нехотя отрезала кусок пресной свинины: напряжение в зале и то имело больше остроты, чем эта еда.
Внезапно боковая занавеска открылась и в зал вошел улыбающийся Демьен, одежда на нем была чистой и хорошо разглаженной.
Мейриона замерла. Брат шел через комнату широкими шагами и держал в руках большое блюдо с ежевичными пирожками, при этом его хромота была лишь едва заметна.
Низко поклонившись Годрику, Демьен осторожно поставил блюдо с пирожками на высокий стол.
– Ты сделал из моего брата слугу?
– Пажа, – поправил Годрик, поднося ко рту кубок. – Вполне подходящее занятие для мальчишки его возраста.
Мейриона яростно вонзила нож в мясо.
– Он тебе не паж.
Годрик задумчиво погладил подбородок.
– Ты ошибаешься.
– Как он смешно ходит, папа. – Дочка Годрика хихикнула.
Не выдержав, Мейриона вскочила, опрокинув кубок с вином.
– Мой брат ходит прекрасно, и любой, кто скажет, что это не так, ответит за свои слова.
В зале воцарилось молчание, сотни глаз впились в Мейриону.
Байрон поставил кубок на стол.
– Миледи, – прошептал он, – прошу прощения, но это ведь всего лишь пустая безобидная болтовня ребенка.
Демьен отпрянул от стола, его лицо горело. Он покорно поковылял к двери, чуть не задев по пути один из столов.
– Вот видишь! – хихикнула Амелина. Мейриона многозначительно посмотрела на Годрика.
– Будь умницей, Амелина. – Годрик погладил дочь по голове.
Кроха схватила пирожок, а Годрик резко протянул руку к плечу Мейрионы и бесцеремонно усадил ее на место. Мейриона покраснела и опустила глаза.
– Ты чертовски хорошо управляешься со всеми, может, тебе следовало бы и своего ребенка держать в узде?
