– Я тоже любил… однажды, – с горечью произнес он. В душе Мейрионы пробудилось любопытство.
– И что же с вами произошло?
Он с удивлением посмотрел на нее:
– Вам правда интересно? Она кивнула.
– Это была обычная крестьянская девушка. Я устроил необыкновенную совместную поездку во Францию, но это путешествие стоило ей жизни. – В его голосе звучала мука.
– А дальше? – Она удобнее устроилась в кресле.
– Она упрашивала меня не брать ее с собой, но я не послушался и все-таки заставил ее поехать. – Джеймс стал наливать вино, и оно выплеснулось на каминную полку.
Повернувшись к огню, он подбросил еще одно полено, хотя в комнате и так уже было невыносимо жарко.
– Она умерла.
– Умерла?
– Да, именно так. Я убил ее, вынудив поехать.
Мейриона поднялась и, подойдя к камину, встала рядом с ним. Не зная, что сказать, она неловко погладила его по плечу.
Повернувшись, Джеймс взял Мейриону за руку.
– Я никогда никому об этом не рассказывал.
– Не рассказывал? – переспросила Мейриона, удивляясь тому, что такую серьезную тайну он доверил ей. – А леди Монтгомери?
– Вот кому я бы рассказал это в последнюю очередь. Мать ставит знатное происхождение гораздо выше такой глупости, как любовь. – Он потер подбородок большим пальцем, и этот жест напомнил ей о Годрике. – Годрик любит тебя. Не тратьте попусту время, которое у вас есть.
Мейриона просто не знала, что сказать в ответ.
– Могу я закончить свою историю?
– Конечно.
Джеймс подвел ее к креслу, налил в кубок вина и подал ей. Воцарилось молчание, Мейриона ждала продолжения рассказа.
– Она ненавидела холод, – наконец начал он, усаживаясь в кресло и поворачивая кубок в длинных пальцах.
Час спустя Мейриона все еще сидела на краешке кресла, зачарованная рассказом Джеймса о его любви к крестьянской девушке. История трагически закончилась во Франции, куда Джеймс привез девушку, чтобы жениться на ней.
В глазах Джеймса блестели слезы, и он вытер их рукавом рубахи.
Встав, Мейриона подошла к нему и обняла за плечи.
– Ты оплакивал ее?
– Моя душа болит до сих пор.
– Но я имею в виду именно «оплакивать» – позволить себе плакать.
– Мужчины не плачут.
– О, Джеймс. – Мейриона прижала его голову к своей груди, словно он был ребенком, которого нужно утешить.
– Я любил ее, и я же ее убил. – Его плечи затряслись, и она материнским жестом погладила его по голове.
– Ну, ну… Не надо!
Внезапно в дверном проеме появилась большая фигура Годрика.
– Черт побери, это еще что? Мейриона вздрогнула и выпрямилась:
– Милорд.
Сделав два больших шага, он оттолкнул ее от брата и ударил Джеймса кулаком по лицу.
– Годрик. – Мейриона схватила его за руку. – Это вовсе не то, что ты думаешь.
Джеймс схватился за нос; кровь, стекая с пальцев, капала на его рубашку.
– Благодарю, братец, – насмешливо сказал он. Годрик снова замахнулся.
– Прекрати! – Бросившись между мужчинами, Мейриона пыталась оттолкнуть Годрика. – Не будь идиотом!
Он сгреб ее одной рукой, перебросил через плечо и обернулся к брату:
– Скоро я с тобой разберусь.
– Отпусти меня, животное! – закричала Мейриона, но Годрик, не слушая ее, большими шагами вышел из комнаты.
