Ему стало душно, и он собрался было выйти на улицу, как вдруг появился знакомый лейтенант. Он, не глядя на сидевших в коридоре, прошел в кабинет. В приоткрывшуюся дверь стал виден краешек стола с зеленым сукном на столешнице, и создавалось впечатление, что там никого нет.
Через минуту-другую, однако, дверь открылась вновь, и лейтенант приветливо сказал ему, как старому знакомому:
– Зайди…
– А мы? – произнес самый говорливый из троицы, сидевший развалясь на стуле, упираясь в сиденье спиной, отчего ноги его перегораживали половину коридора.
– А вы ждите, – жестко ответил лейтенант.
– С утра ждем, – начал было тот, полулежащий. Но дверь закрылась, и продолжения фразы он не услышал.
В кабинете действительно не было посетителей, а находились лейтенант-молчун и следователь. Молодой, с копной черных, торчащих вверх волос, с горбинкой на носу. Светлые кремовые брюки, белая рубашка с коротким рукавом делали его чистым, приглаженным, похожим на комсомольского работника, и только значка не хватало на рубашке.
Следователь встал из-за стола, представился:
– Юнаков, следователь прокуратуры.
– Внучек, – ответил он в том же духе, обратив внимание, что даже у лейтенанта-молчуна брови слегка вздернулись вверх, – отдыхающий…
– Присаживайтесь, – сказал Юнаков. – Мы сейчас закончим и поговорим с вами… Мне не хотелось вас оставлять в коридоре с этими…
«Прекрасное начало», – подумал он. Разумеется, если это не было сделано специально, то следователь и лейтенант считают его своим, в отличие от сидящей в коридоре троицы, но, с другой стороны, ему не хотелось быть свидетелем их разговора. Однако деваться было некуда.
– Пусть еще поварятся, – жестко произнес следователь. – Они сначала собрались, настроились, а теперь с каждым часом будут расслабляться и потеряют чувство опасности…
Лейтенант-молчун кивнул головой, продолжая жевать резинку. Потом Юнаков начал говорить о предстоящем воскресенье. О том, как уехать в горы из этого дурдома, как технично избавиться при этом от жен, в общем, перешел на болтовню, которая так раздражает посетителей подобных учреждений. Для них визит в прокуратуру – всегда стресс. К таким визитам они тщательно готовятся, являются туда внутренне сосредоточенными и ожидают такой же сосредоточенности и собранности от сотрудников и, конечно, бывают шокированы, если последние ведут себя вовсе не так, как они ожидали.
– Как? – подвел итог и одновременно спросил Юнаков.
– Лады, – выдал единственную фразу лейтенант-молчун и ушел.
Еще дверь за лейтенантом не закрылась, а Юнаков привычным движением достал из ящика стола протокол допроса.
– Фамилия, – почти автоматически произнес он. Он знал, что такой вопрос последует, но внутренне обиделся, ведь десять минут назад они знакомились, поэтому он достал из кармана паспорт и протянул Юнакову.
С паспортом дело пошло быстрее. Юнаков споро заполнял ту часть бланка, которая называется у следователей «шапкой».
Застопорился он на «месте работы».
– Как – не работаете? – удивился он. – Вы кто по специальности?
– Инженер.
– И что? Нет работы?
– Да, – не стал он объяснятся. Но Юнаков был следователем и взялся расследовать это обстоятельство.
– Удивительно, – сказал он, – я понимаю, конечно, нет работы в госсекторе, но в кооперативах, в частных…
– Специальность у меня редкая, – решил прекратить этот разговор Федя. – Связана с большим производством… Такого кооперативного производства пока не существует, как не существует пока кооперативов по расследованию преступлений…
– Эти как раз существуют, – сказал Юнаков, предупредив его об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, и начал задавать вопросы.
Чтобы не сказать лишнего и не навести тень на плетень, Федя отвечал односложно, не торопясь, мысленно проигрывая ответы, чтобы, если возникнет необходимость, повторить все слово в слово.
– Итак, Федор Степанович, когда и где вы познакомились с гражданином Коломийцем?
– Если вы имеете в виду Михаила, то неделю назад… Тогда я не знал его фамилии, да и вообще не знал ее до вчерашнего дня, то есть до опознания…
– Встретились и познакомились вы случайно?
– Да… Он приехал в аэропорт встречать свою невесту, а она не прилетела… Ему надо было привести кого-нибудь хозяйке, так как она держала койку свободной. Он чувствовал себя обязанным привести хозяевам нового отдыхающего…
– Логично, – сказал следователь и протянул Феде пачку сигарет: – Курите?..
– Не курю, – ответил он и напрягся, представляя, как сейчас Юнаков закурит и через десяток-другой минут у него начнется спазм сосудов.
Однако Юнаков оказался человеком тактичным и не стал курить. Бросив пачку в ящик стола, он продолжил допрос.
– У него были недоброжелатели?
– Не могу точно сказать, но однажды он говорил, что ловко убежал от двух громил, которые видели его с деньгами в кассах аэрофлота…
– У него было много денег?
– На тот момент нет, потому что на деньги он купил билет на самолет.
– С кем он поддерживал приятельские отношения?
– Я не столь близко знал его, чтобы назвать приятелей, если они и существовали.
– Но вы знали такие интимные вещи, как будущая женитьба…
«Я знал и более интимные вещи», – подумал он, но вслух сказал. – Разве это интимная информация?
– У него ничего не пропало?
– Пропало, – ответил Федя как можно равнодушней, – в морге у него не оказалось нательного пояса для хранения денег.
– Что? – удивился Юнаков, сделав быстрое глотательное движение.
– Пояс нательный, местного производства, очень удобно деньги носить…
– Вы хотите сказать…
– Я ничего не хочу сказать, я уже сказал… Юнаков застыл с ручкой в руке, ему не хотелось заносить в протокол то, о чем он услышал.
А Федя между тем мысленно позлорадствовал.
«Если тебе попадется хороший надзирающий прокурор, то придется попотеть, чтобы объяснить «это обстоятельство».
Юнаков все же записал в протокол факт отсутствия пояса. Он стал заметно волноваться. «Еще бы, все шло так гладко к «отказному» и вдруг – пояс…»
– У него были телесные повреждения? – спросил Федя, когда Юнаков оторвался от бумаги и открыл было рот, чтобы задать очередной вопрос.
– Были, – ответил Юнаков, – заключение еще не готово, но вскрытие было; и эксперты говорят, что повреждения могли образоваться от падения с большой высоты, что соответствует обстоятельствам, при которых был обнаружен труп.
– Где этот мост? – спросил Федя, чувствуя, что Юнаков потерял инициативу и находится в его власти.
– Рядом с «Жемчужиной», – сказал следователь.
