Квартирка у госпожи Карлберг и правда была завидная. На самом верху одного из наиболее внушительных, со ступенчатым фронтоном, домов на площади Корнхамнсторг, выстроенных три века назад по заказу состоятельных купцов. Высокие узкие окна смотрели на Риддарфьерден, где плыл курсом на запад белый кораблик, выпустив плюмаж сизого дыма в нежно-голубое вечернее небо, которое прозрачным куполом поднималось над скоплением домов на скалах возле набережной Сёдер-Меларстранд. Слева вдали виднелась путаная вязь Шлюзовой развязки, а дальше — неровная стена домов со световой рекламой. Я тотчас же узнал светло-зеленый дом с тюбиком «Стоматола» и с удивлением подумал, что случай даже вечером пожелал привести меня в близкое соседство с местом убийства.
Опять-таки волей случая моей партнершей оказалась хозяйка дома. Играла она неплохо, с умом, и не мешала игре посторонними разговорами. Но зато была до невозможности медлительна, долго тянула и при объявлении, и при розыгрыше, порой по нескольку минут раздумывала, выкладывать козырь или нет. Я с облегчением вздохнул, когда на ее четверку пик все сказали «пас», и положил карты. Было почти полдевятого, и я бросился в холл, к телефону. Не скрою, номер Веспера Юнсона я набирал, сгорая от любопытства.
— Ну как? — с жаром выпалил я, услышав его голос.
— О чем вы? — отозвался он таким тоном, будто говорил с совершенно чужим человеком.
Я взял себя в руки, понизил голос.
— Лео Лесслер сознался?
— Не-ет.
— Он арестован?
— Даже не задержан,— последовал лаконичный ответ.
— Вы его отпустили?! — воскликнул я.
— Совершенно верно.— Голос вдруг стал добродушно-назидательным.— Видите ли, аргументы настолько малоубедительны, что нечего и обращаться к прокурору за санкцией на арест. История с ботинками безусловно выглядит подозрительно, но это не более чем косвенная улика. Завтра поспрошаем в обувных магазинах Клары, проверим, правду ли он сказал насчет покупки. Как знать, может, он и не лгал. Люди порой ведут себя очень странно.
Веспер Юнсон умолк, и я услышал, что он закуривает сигарету.
— Кроме того,— продолжал он,— нам пока не удалось выявить мотив, достаточно веский для убийства.
— А письмо, полученное перед уходом в цирк? — заметил я.— Может, брат написал ему о будущей женитьбе.
— Может,— согласился он,— но этого не доказать. По словам Лео, брат написал, что хочет повидать его вечером во вторник, то есть на следующий день после убийства. И все.
— А где письмо?
— Лео порвал его и выбросил в урну, в цирке. Говорит, в антракте прочел.— Он помолчал и добавил: — Теперь вы, думаю, понимаете, почему я его отпустил.
— Но ведь у него нет алиби.
— Верно,— с готовностью согласился начальник уголовной полиции.— Не знаю, что и думать. По моему впечатлению, он искренне возмутился, когда я сказал, что его датчан в Швеции нет… Может быть, он обознался,— задумчиво сказал Веспер Юнсон.— Что ж, поживем — увидим.
Мы уже попрощались (в виде исключения дружелюбно), и тут вдруг я кое-что вспомнил.
— Кстати, вы не знаете, какие отношения были у Лео с Гильбертом? Я имею в виду: может, они поссорились?
Он как будто бы удивился:
— Насколько я слышал, напротив, они были на дружеской ноге. Ведь черные овцы обыкновенно держатся заодно против белых. А почему вы спрашиваете?
— Подумал кое о чем.
— Опять таинственный незнакомец, да? — сухо сказал Веспер Юнсон.— Вы, значит, полагаете, что это был Лео, и теперь ищете для него мотив совершить убийство племянника.
— Вся теория насмарку, так, что ли?
— Во всяком случае, исходит она из того, что Хильда Таппер ввела нас в заблуждение. Ведь старушка показала, что раньше не видела этого человека.
— Она могла и солгать.
— Все могут,— иронически заметил полицейский начальник.— Даже тамошний привратник, который видел, как в понедельник около девяти вечера некий мужчина бежал вниз по лестнице.
— Это для меня новость, что да, то да,— сказал я.
— Для меня тоже,— отозвался он.— Привратник был здесь совсем недавно. Он тогда чистил водосток в квартире на третьем этаже. А когда выходил оттуда, мимо вниз по лестнице промчался какой-то человек. Бежал он сверху, иными словами — из квартиры Свена Лесслера. По расчетам привратника, было не то без десяти, не то без пяти девять.
— Значит, показания старушки Таппер правдивы хотя бы в одном,— сказал я.— По ее словам, она слышала, что сразу после выстрела кто-то вышел из квартиры,
— Не только,— подхватил Веспер Юнсон.— В другом пункте привратник тоже подтвердил ее показания. Когда он поднимался на третий этаж, его спутником в лифте был не кто иной, как сам Свен Лесслер.
— Вот черт! — вырвалось у меня.
— Это было примерно без четверти девять, что совпадает с показаниями старушки. В лифте Свен Лесслер попросил его не запирать парадную одиннадцатого дома до половины девятого — привратник служит и там.
— А причину Свен Лесслер ему не назвал? — спросил я.
— Нет.
— Но это лишнее доказательство, что он ждал гостя, который должен был прийти до половины десятого и через крышу. К тому же теперь мы знаем, что до указанного времени парадная дома одиннадцать по Урведерсгренд была открыта для любых визитеров.
Я поинтересовался, не видел ли и не слышал ли привратник кого-либо, запирая одиннадцатую парадную.
— Увы, нет,— вздохнул Веспер Юнсон,
— Но, может, он заметил что-нибудь необычное, когда ехал с хозяином в лифте?
— Да,— ответил он.— Свен Лесслер вошел в квартиру совершенно один.
Я не понял, что в этом особенного, и попросил разъяснений. Начальник уголовной полиции отозвался весьма саркастически:
— Вы что же, совсем не принимали в расчет, что Свен Лесслер мог прийти домой не один, а с кем-то, кого встретил на улице и привез на машине, или с кем-то, кто ждал его в подъезде?
— Нет,— сказал я.
— А зря. Тут у нас был серьезный пробел, который только сейчас заполнился. Старушка Таппер не открывала хозяину. Она вообще не видела его. Только слышала, как он отпер входную дверь и вошел. Он вполне мог кого-то привести, но не разговаривал с гостем, да и тот не шумел. Теперь эта возможность отпала.
— Вы правы,— согласился я.
— Полиция большей частью бывает права,— удовлетворенно произнес он.
Я положил трубку, но остался в холле, погруженный в раздумья. Да, новые кусочки подходили к головоломке не лучше старых. Я никак не мог отыскать для них местечко.
Внезапно я вспомнил, что играю в бридж, да еще с хозяйкой дома, и, придав лицу виноватое выражение, вернулся в салон. Партия еще не кончилась. Хозяйка, широкая и грузная, огорченно смотрела в свои карты.
