А еще лучше — поднатужиться и показать себя незаменимым в хозяйстве человеком, хлопотуном и аккуратистом, который все в дом!
Избрав минуту, когда отец шуршал на диване страничками, а мать с грохотом и стуком суетилась на кухне, Мишаня приступил к выполнению своего плана:
— Мам, не нужно чего помочь?
Мать к таким просьбам со стороны Мишани еще не привыкла и сразу не поняла:
— Чево-чево? Помо-очь? Вот блины буду печь — подмогнешь!..
— Да я не об этом… Я — по хозяйству… Мать развела руками и попятилась даже, будто сейчас упадет, потом начала щупать Мишане лоб:
— Да что с тобой стряслось? Не то ты заболел, не то… Чего сроду-то не было!.. Ах, помощник! Вот помощник-то объявился нежданно-негаданно… Оте-ец, а отец! Слыхал, нет, что сын-то заявляет? Помочь, говорит, не надо ль чего? Вот дожили до светлого дня: свой помощник подрос, на все руки мастер!..
— Пускай поможет, что тут такого… — отозвался отец.
Но мать никак не хотела верить:
— Ты, чем помогать, хоть не мешался бы, и то ладно!.. Да не ломал бы всего, и то слава богу! А то: ведро прохудил — раз, швейную машину чем-то всю исцарапал — два…
— Ведро само упало!
— А машинка?
— То давно уже…
Неприятный разговор прекратил отец, выйдя из своей комнаты:
— Что было — было, а сейчас… к какому бы его делу приставить?.. Картошку, что ли, окучивать…
— Да чтоб я ему доверила картошку — на-кось! Да чтоб он мне ее всю потоптал! Уж этот окучит так окучит: ей одного росточка целого не оставит!..
— Ладно, — сказал отец. — Пошли. Работу я тебе сейчас подыщу… Чего-чего, а работы всегда хватает!..
Выйдя во двор, отец огляделся.
— Значит, так! Какая же тебе требуется работа?
— Любая! — смело сказал Мишаня. — Поинтереснее.
— Ладно… Вот! Самая что ни на есть интересная… в самый тебе раз! Как ты у нас под крыльцом проживаешь, то, значит, надо тебе это дело расширить… так я говорю?
Залазь под пол: там много всякого хламья, мусора валяется. Ты его оттуда весь повыкидай, потом в конце сада вырой яму поглубже и все туда закопай… Орудовай наподобие этого… как его… морского волчонка Филиппа!..
— Копальщики они со своим Глебом хорошие… — с подковыркой сказала явившаяся тут сестра Верка. — Могут ямы копать…
Мишаня угрожающе взглянул на нее, но смолчал.
Дело, придуманное отцом, пришлось ему по душе: ведь каждому интересно посидеть под полом, где никто не сидит. Как это раньше не догадался туда слазить!
Когда пришел Глеб, он высунулся оттуда, весь в пыли, в паутине и в пуху:
— Залезай сюда!
— А что там? — спросил Глеб, лег на живот и пополз.
Под полом ему тоже очень понравилось:
— Хе-хе… Все ходят по полу, а мы прямо под ними пробираемся, как мыши или нечистая сила! Только она должна выть! Давай и мы немножечко повоем?
— Давай!
Слегка повыли и принялись за работу вдвоем.
Сколько там оказалось всяких интересных штук!
Например, причудливые пузырьки из-под духов. Один был слит в виде совы (голова снималась!), другой как кремлевская башня (макушка тоже снималась!), третий — настоящая виноградная гроздь, а один — так весь насквозь синий!
Конечно, только совсем уж у какого вислоухого рука наляжет закапывать такие ценные пузырьки, и Мишаня снес их к себе под крыльцо, чтобы украсить свое жилище.
Верка, которая бездельничала во дворе, так и вытаращилась.
— Мишань, дай один… — попросила она заискивающим голосом, но Мишаня молча показал ей шиш.
Нашлась под полом и поломанная рамка от картины: только наладить, достать какую-нибудь картину и вставить. Ее Мишаня тоже отнес под крыльцо.
Глеб нашел лопнувший стеклянный абажур: если его перевернуть и заделать дно, то получится ваза — что-нибудь в нее класть.
Вообще под полом мало оказалось вещей, годных на выброс. Не выбрасывать же сломанную кофемолку: только починить и можно все молоть! Или вполне исправную крысоловку: кого-нибудь ловить!
Обнаружив узел с тряпьем, приготовленным для сдачи утильщику, Глеб с интересом переглядел все штаны и рубахи, сплошь в дырах и заплатах, и нашел, что они тоже могут пригодиться:
— Надо себе оставить… Для разбойничества самый подходящий наряд!
— Разбойники-то небось в красивых костюмах ходили… — засомневался Мишаня, но Глеб его успокоил:
— Мы будем бедные разбойники… Не успели еще награбить…
И узел с тряпьем очутился у Мишани под крыльцом, в ожидании того часа, когда разбойникам придет нужда одеться по-настоящему…
По мере того как под полом пустело, Мишанино жилище приобретало все более зажиточный вид.
То и дело сновал туда Мишаня, пополняя его новыми ценными приобретениями.
Верка не отходила от крыльца, алчно оглядывая каждую вещь, и спрашивала:
— Мишань, а этот тоже там взяли?..
— Там, — сухо отвечал Мишаня.
Добрый Глеб, заметив ее мучения, предложил:
— Давай уж дадим ей что-нибудь… маленькое!..
— Нечего поваживать! — отказал Мишаня.
Потный, красный, весь в пыли и паутине, он то и дело проходил мимо раскрытого кухонного окна, крича на сестру:
— Чего под ногами путаешься! Делать нечего!..
— Так ее, так, Мишаня! — подзуживала из окна мать. — Работяга-то наш захлестнулся прям-таки, а она, гляди-кось, прохлаждается, чисто барыня!..
Под полом было так приятно, что и вылезать не хотелось: темно, прохладно и сыро, не говоря уж о множестве интересных вещей, которые можно было считать все равно как клад.
— Хорошо тут… Было бы повыше, и можно жить… — мечтал Глеб. — Или самим уменьшиться, как карлики… Прорыть бы несколько ходов во все стороны…
Видно, недаром это место облюбовали себе десятки лягушек разной величины. Вечерами они выползали и скакали по двору и огороду, пищали скрипучими голосами, а на день, оказывается, скрывались сюда.
— Давай их перебьем! — предложил Мишаня, желая навести под полом полный порядок.
— Что ты! Зачем? — испугался Глеб.
— А чего они… налезли тут?..
Но Глеб горячо заступился за лягушек:
— Ты знаешь, какие они полезные! Полезней птиц! Они всю ночь трудятся — вредителей едят! Кого птицы днем не успеют съесть, того они съедят ночью… Круглые сутки идет съедение!.. Ни в коем случае нельзя их трогать! Чем они тебе мешают? Никого не трогают… Наоборот, надо им стараться помогать…
Тут он что-то вспомнил и попросил:
— Мишань, а можно я немножко их наловлю вон в тот пустой коробок?
