первый кубок, затем второй, налитый проворной женской ручкой, ну а вскоре и третий. И стало ему все видеться в новом свете. Да и коленка Елены прижималась к его ноге.
— Скажите, отчего вы так несчастны?
— Несчастен, я? Разве я несчастен? Обижен — да. Я обиделся на Бога, который посмеялся надо мной, погрузив в обманчивый мир.
— Не знаю, о каком боге вы говорите… — притворилась простушкой женщина.
— Об Отце, Сыне и даже Духе! Все трое объединились, чтобы вредить мне, поскольку составляют они одно целое.
— Что они вам сделали?
— Они поместили меня в Рай, а сами отказали мне в назире. Разве это справедливо? Ведь я должен был стать светочем Фессалии.
— Ах, и в самом деле поступили с вами несправедливо. А что такое назир?
Басофон опрокинул еще один кубок инжирной водки и, прищелкнув языком, сказал:
— Назир наделяет силой, такой, как у Самсона, который поднял ворота Газы.
— Понятно, — поддержала его пройдоха. — Но то, что не дает один бог, может дать другой. Вы вполне заслуживаете желаемую вами силу.
— Вы так считаете? Что же это за другой бог, когда существует только один?
— Послушайте. Вас погрузили в обманчивый мир… Так вы сказали, не правда ли?
— Правда. Я общался даже с Авраамом и Иаковом, а потом вдруг — Зевс и Аполлон. Возможно ли такое?
— Иллюзия, в самом деле. Мир — это ловушка, созданная демоном. Тот, кого вы называете Богом, он и есть этот демон, хозяин обманчивых снов. Кстати, вы встречали Его?
В этот момент Симон предложил Бруту и Гермогену показать сокровище Корастена, которое расхваливал уже в течение некоторого времени. Послушать его, так это было восьмым чудом света, грудой драгоценных камней, золотых украшений и посуды, равных которым не существовало на Земле.
— Это далеко? — осведомился Брут, несколько обеспокоенный состоянием Басофона.
— На вершине холма, — ответил чародей. — Во дворце, архитектура которого затмевает все когда-либо сооруженное в Египте.
— Это меня удивляет, — не поверил Гермоген. — Но все же пойдем. Любопытно узнать, кому принадлежит такое сокровище.
— Узнаете, — заверил его Симон.
Они вышли из таверны, оставив Басофона в опытных ручках чаровницы Елены. Она тотчас перешла в наступление, и он, захмелев, позволил увести себя в комнату, снятую у содержателя заведения. Потом Елена сказала:
— Дружочек, согласны ли вы верить моим словам? Если да, то знайте, что во мне есть благодатная сила и я готова охотно поделиться ею с вами.
— Что за сила? — спросил молодой человек, мозг которого был одурманен.
— Чтобы узнать, вам надо снять свои одежды. А я сниму свои. Так будет удобнее передать ее вам.
— Что, я должен быть голым? — удивился Басофон.
— Так надо.
Итак, разделись они и улеглись на ложе. И в этот самый момент, пронизав облака своим всемогущим взором, Святой Дух узрел эту сцену и был ею очень раздосадован, но нисколько не удивлен: он считал Басофона волокитой, напрасно ценимым Христом. Он попытался проникнуть в молодого человека, но, оказавшись во власти винных паров и роскошного тела Елены, юноша был нечувствителен к благословенному потоку волн, призванному наставить его на путь истинный.
Таким образом Басофон, крещенный Сильвестром, поддался искушению, потому что некому было ему сказать, что искушение плотью нечестиво. Не знал он и того, что пылкая Елена заставила его сделать первый шаг к Сатане. Поэтому, придя в себя, он ничего не понял.
— Ну и как, — спросила его распутница, — не было ли это другим раем? И кто был богом, как не ты?
Физические упражнения отрезвили юношу. Неимоверная гордость охватила его. А как же! Разве он не властвовал над этой женщиной, не укротил этот вулкан, эту гидру с детскими вскрикиваниями. Он всадил свой кол в мать-Землю, уверовав, что в тот миг оплодотворял Деметру. Не доказал ли он свое мужество, достойное всех почестей?
— Какую силу ты еще хочешь? — спросила Елена. Расхрабрившись, он ответил, что хотел бы иметь все.
Она засмеялась и, воспользовавшись его восторженностью, добавила:
— Коль желаешь ты многого, почему расстался с посохом? Разве не творил он чудеса?
Он признался, что проиграл его, но отказался сказать кому. Тогда Елена промолвила:
— Бедняжка, ты попал в порочные руки. И было бы глупо продолжать восхищаться теми, кто желает тебе зла. Симон и я можем освободить тебя от пагубных объятий лжебога, так жестоко играющего тобой.
— Но придут ли ко мне все силы? — твердил наивный юноша.
— Естественно. Почему бы нашему Господину не проявить щедрость? Он сделает тебя назиром, я тебе обещаю.
Басофон не верил своим ушам. Возможно ли такое? Не могла же эта добрая женщина обмануть его. И он решил поверить ей, полагая, что терять ему больше нечего.
— Ну что ж, — вздохнул он, — пойдем к твоему господину. Мне не терпится получить из его рук силу назира.
— Подождем Симона. Он ушел с твоими товарищами показывать им сокровище Корастена. Как только вернется, отправимся.
Абрахас, невидимый, был свидетелем всей сцены и потирал руки от удовлетворения. Он заметил, что в то же самое время волшебник завел Гермогена и Брута в пещеру под коварным предлогом провести их этим путем до места, где Корастен спрятал свои сокровища. Едва они вошли в нее, как Абрахас закрыл за ними массивную кедровую дверь. Оставив их в пещере, демон ушел.
— Не могли бы вы применить что-либо из вашей алхимии, чтобы мы вышли отсюда? — спросил римлянин ученика Гермеса, зная, что его бог был одновременно покровителем воров и мошенников.
— Увы, мне неизвестны формулы для открытия дверей, — смущенно признался египтянин.
А Симон возвратился в таверну. Он нашел там подружку, выполнявшую свою миссию, и Басофона, вполне подготовленного к еще худшим приключениям.
— Вот молодой человек, обманутый Небом, — объяснила лукавая женщина. — Вместо власти и силы ему всучили простую палку. Я пообещала, что наш бог, более справедливый, возместит ему все убытки.
— Конечно, — подтвердил Симон. — Этот мир поставлен с ног на голову по вине того чудовища, осмелившегося надеть личину бога. Не заставил ли он поверить, что низ оказался верхом, что настоящее небо находилось на земле и что людская ненависть обернулась чистой любовью?
— Послушайте, — сказал Басофон. — Я не разбираюсь в этой философии. Все, что мне нужно, — это назир. Если ваш бог наделит меня этим даром, я поверю в него.
— Превосходно, — ответил чародей. — Я буду готовить твою встречу с нашим господином. А Елена между тем займется тобой как подобает.
Сказав это, он вышел и присоединился к Абрахасу, который прятался за домом. Демон преобразился в торговца.
— Ну, — спросил он, — как там наш цыпленочек?
— Уже сварился, — хихикнул Симон. — Что дальше?
— Это уж мои заботы. Все устроено так, что молокосос увидит только огонь, ибо спустится он в ад, полагая, что попал в настоящий рай для праведников. Разве мы не лучшие фокусники Вселенной? Приведите этого Сильвестра в грот Алеазара. А я позабочусь об остальном.
Чародей вернулся в таверну, где Басофон вовсю развлекался с Еленой. И в самом деле мужества тому было не занимать. Когда они закончили, Симон сказал им:
— Думаете, я ревную? Да я почитаю за честь видеть, как мою подружку осеменяет такой резвый жеребец. Молодой человек, вы вполне достойны дара, в котором вам отказано богом. Следуйте за
