распространялся о том, как они выносливы и сколько километров могут пройти, не уставая.
Путешественники сделали остановку только вечером, когда уже стемнело.
Ужин был скупым: еду экономили. После него Ильо, как ни странно, мгновенно уснул. Дубэ и Лонерин остались у костра одни. Какое-то время они молча смотрели друг на друга, и Дубэ спросила себя, не стоит ли ей нарушить молчание и сказать, что уже поздно и, может быть, им пора спать.
— Держи.
Она чуть не подскочила на месте, почувствовав, что рука Лонерина коснулась ее плеча. Молодой маг смотрел на нее и протягивал ей флягу. Девушка тут же поняла, что это такое, и ее сердце сжалось.
— Лечебный напиток, ты забыла про него. Жить ты ведь все-таки хочешь.
Дубэ, растроганная этой заботой, смотрела на него, и ее глаза наполнялись слезами. Ее вина зашевелилась у нее в груди, словно что-то ползучее свивалось в петли.
— Лонерин, я…
— Возьми лекарство, и хватит об этом, хорошо? И до завтрашнего дня выпей его, или скоро тебе снова станет плохо.
Дубэ взяла лекарство. Пузырек был согрет теплом тела Лонерина.
— Мне жаль, что я сделала тебе больно, — ты не знаешь, как жаль.
— Я не готов выслушать этот довод. У нас есть общая цель — прийти к Сеннару. Сделаем это, а дальше — конец, каждый сам по себе.
Дубэ вытерла слезы, втянула воздух носом.
— Как хочешь.
— Нет, этого захотела ты. Не пытайся свалить вину на меня.
— Ты прав.
— Уже поздно. Я иду спать и советую тебе сделать то же.
Дубэ только кивнула и сама залила костер водой. В лесу стало темно, и эту темноту наполняло только свистящее дыхание драконов-кагуа. Девушка видела спину Лонерина: он упрямо не желал повернуться к ней лицом. Это действительно был конец. Конец, причиной которого была она сама и которого она добивалась.
Девушка завернулась в плащ и опустилась на постель из сухих листьев и хвороста. Кто знает — возможно, она сумеет освободиться от всего остального так же, как сейчас освобождается от любви к ней Лонерина. Может быть, он все-таки прав, и ее любовь к нему — только попытка утоления другой жажды, желания мучить себя болью, чтобы дать покой слишком многим мертвецам. Может быть, однажды она, хотя бы ценой страданий, сменит кожу как змея и возродится. Эта цель казалась ей неясной и недостижимой.
Девушка закрыла глаза, и дыхание ночи убаюкало ее, как колыбельная песня.
24
ПРИНЦ, КОТОРЫЙ НИКОГДА НЕ БУДЕТ КОРОЛЕМ
Идо решил отправиться в путь ночью. Чтобы попасть в Лаодамею как можно скорее, нужно было сократить путь и проехать через Большую Землю, но это было опасно: там он и мальчик большую часть времени будут на открытой местности. Поэтому самым разумным выходом было использовать темноту, хотя бы для этого и пришлось спать днем.
Незадолго до отъезда он на всякий случай привел Сана в старый арсенал.
Эта большая овальная комната была полна пыли и плесени. Углы затянула паутина; оружие, висевшее на стенах, заржавело. Но достаточно было открыть сундуки, чтобы найти несколько еще хороших клинков. Арсенал находился в самой сухой части акведука, в дальнем конце прохода, который был прорыт людьми Идо в дни сопротивления, и проходил далеко от всех каналов.
Идо вынул из кучи оружия меч, который, как ему показалось, сохранился лучше остальных, и пошел затачивать его на точильном круге.
— Зачем этот меч? У тебя же есть твой? — резко спросил Сан.
— Он будет для тебя.
Мальчик побледнел.
— Не волнуйся, это только на крайний случай.
Оба помолчали, потом Идо спросил:
— Ты умеешь им пользоваться?
Сан кивнул, но неуверенно.
— Отец учил меня с тех пор, как я был еще маленьким, но у меня еще ни разу не было случая сражаться по-настоящему.
— Тогда будем надеяться, что теперь тебе тоже не придется сражаться. Но все-таки тебе нужно хорошо усвоить, что ты должен быть готов ко всему.
Закончив точить, Идо сразу же вложил мальчику в руки меч и к нему — сильно потертые кожаные ножны. Потом они немного поупражнялись — ровно столько времени, сколько было нужно, чтобы мальчик вспомнил основные правила. Идо заметил, что Сан владеет мечом хорошо для своего возраста — может быть, немного по-школьному, но способности есть. Уроки, которые он получил, были хорошими.
Однако он заметил и другое: мальчик упражнялся неохотно и был рассеян.
— Ты же говорил мне, что тебе нравилось биться мечом.
— Это правда. — Мальчик опустил свое оружие. — Но я вот чего не понимаю: ты сказал, что защитишь меня, а теперь даешь мне в руки оружие; я…
— Сан, я же ранен, и я буду чувствовать себя спокойнее, если ты тоже будешь вооружен. Но оружие тебе не понадобится, не тревожься.
Идо увидел, как заблестели глаза Сана. Живший в нем ребенок рвался наружу.
— Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — уверенным тоном добавил гном. — Но ты должен понять, что нужно учитывать любую возможность. Один из талантов хорошего воина — умение ничего не упускать из виду, а я, во всяком случае, очень опытный воин, верно?
Сан рукавом куртки вытер слезы и кивнул.
— Отлично. А теперь иди спать. Завтра ночью мы выезжаем.
Конь, которого они все эти дни держали в стойле и кормили кормом, остававшимся на складе, был в хорошей форме. Это хорошо, потому что им придется ехать без остановки, чтобы использовать каждое мгновение, которое будет дарить им темнота. Останавливаться для сна на равнине будет, без сомнения, трудно, поэтому им придется делать остановку всего на несколько часов и днем.
Когда они выехали, не было видно даже луны, и, как только они вышли из акведука, Сан прижался к спине Идо и застыл на месте.
— Ничего не видно.
— Только для того, кто не хочет видеть, — ответил гном.
Сам он проделал множество ночных переходов, знал все опасности и обманы темноты и знал, как в ней двигаться. Он долго приучал свой единственный глаз видеть ночью, а когда зрение стало немного слабеть из-за старости, стал больше пользоваться остальными органами чувств.
Они скакали всю ночь и, лишь проехав значительный отрезок пути, остановились, чтобы поесть. Только на рассвете они сошли с коня, чтобы отдохнуть по-настоящему.
Идо устроил укрытие из занавеса, который он взял с собой. Занавес был сделан из той же ткани, которая применялась, чтобы маскировать входы в акведук, и идеально подходила на роль палатки. С таким укрытием у них было больше возможностей остаться незамеченными в дороге, и гном растянул занавес так, чтобы он накрыл обоих.
— Будем спать по очереди, — сказал он. — По два часа каждый. Если захочешь спать во время своей смены, предупреди меня, ясно?
Сан одновременно ответил кивком и зевнул.
