Полина в страхе оставила в покое тумбочку и бросилась к племяннице. Девушка говорила медленно, с трудом, как в трансе. Бледный лоб ее покрыли мелкие капельки пота. Лицо напоминало маску страдания. Ругая себя на чем свет стоит, женщина затрясла племянницу за плечи:
— Что с тобою? Перестань! Уйдем отсюда.
Но девушка продолжала:
— Не делай человеку того, чего не желаешь себе. И тогда исчезнет ненависть в государстве, исчезнет ненависть и в семье. Думай о девяти вещах о том, чтобы видеть ясно; о том, чтобы слышать четко; о том, чтобы лицо было приветливым; о том, чтобы поступки были почтительными; о том, чтобы речь была искренней; о том, чтобы действия были осторожными; о необходимости помнить о последствиях своего гнева; о необходимости помнить о справедливости, когда есть возможность извлечь пользу.
Полина обрадовалась, что узнала эти слова. Не прошло все-таки бесследно чтение скучной специальной литературы!
— Успокойся, — женщина осторожно дотронулась пальцами до горячей щеки девушки. — Это сказал Конфуций. Восточный мудрец. Девять заповедей Конфуция.
Светлана посмотрела на нее более осмысленным, недоверчивым взглядом, и тетка нажала:
— Ваш Учитель их попросту присвоил. Украл.
Как палку колбасы на рынке.
Краем сознания Полина отметила, что выбрала плохое сравнение. Однако после ее глупых слов племянница, кажется, наконец-то пришла в себя.
Закрепляя успех, женщина продолжила:
— НУ и Фудзияму японскую для своих низких целей приспособил. Прощелыга…
Полина взглянула из-за плеча племянницы на пейзаж и застыла с открытым ртом. Ее руки сами собою разжались. Женщина оставила Светлану и медленно, как зачарованная, двинулась к фотообоям. Провела дрожащей рукой по бумаге:
— Вот же, оно… Вот…
— Тетя! Что с тобою?! — взвизгнула девушка.
Глаза старухи заблестели еще злее и подозрительнее.
Полина уже не видела вулканические склоны, увенчанные снежными шапками. То есть Святая гора стояла перед ее глазами. Но сфотографированная иначе. С другой стороны. Смывая знакомую картинку, набежало новое воспоминание. Автомобиль стремительно влетает во двор и резко затормаживает. Движение машины продолжалось раз за разом. Точно в нем скрывалась какая-то не-, обычность, требующая разгадки.
— Да это же, как с Минеевым и Литвиновым, — прошептала Полина и быстро отдернула руку, словно обожглась. — Один к одному… Кутузов и Наполеон… Гоша и Родя…
Молодец, музейная билетерша! Женщина развернулась к племяннице.
— Света! У той, у вашей Мошки, не одна, а две родинки над губою?
Девушка медленно кивнула:
— Да. Как крылья бабочки.
Полина засмеялась страшным нервным смехом:
— Крылья бабочки… Фудзияма — гора Обретения… Отец Анастасий — новый Конфуций… Похожее и настоящее…
Женщина вытерла слезящиеся глаза.
— Все. Я все поняла.
Нора Васильевна буравила ее взглядом. Наверное, раздумывала, кого вызывать: милицию или бригаду «Скорой помощи»?
— Мы уже уходим, — вздохнула Полина. — Огромное вам спасибо за помощь.
Протянула руку недоумевающей племяннице:
— Идем?
Женщины устремились к выходу. На пороге особняка приостановились. Полина улыбнулась девушке:
— Скажи ему «прощай»!
— Прощай, — послушно повторила Светлана.
— ..Навсегда!
— Навсегда.
В машине Полина достала из сумочки мобильник. Недавно она отключила его в страхе, что позвонит Рязанцев и начнется новый мучительный разговор-игра. Теперь этого можно не бояться.
Женщина набрала номер Егорычева. Однако ей ответили гудки.
— Кому ты звонишь? — поинтересовалась Светлана.
— Егорычеву. Видимо, уже дома. Не задерживается на работе Владислав Степанович.
— Я знаю его домашний телефон.
— Откуда? — удивленно приподняла брови Полина.
Племянница несколько смешалась.
— Ну, Владислав Степанович дал. Сказал:
«Вдруг что-то важное вспомните. Звякните. Не стесняйтесь».
— Ну так мы и не будем церемониться. А парень, оказывается, времени даром не терял, — отметила Полина.
— Он хороший, — неожиданно вступилась за их обидчика Светлана, смутилась и замолчала.
Полина бросила быстрый внимательный взгляд на племянницу и также быстро отвела глаза.
— Да. Он.., упорный. А главное, с характером, — одобрительно улыбнулась женщина, набирая номер домашнего телефона сыскаря.
— Алло. Это квартира Егорычева? А Владислав Степанович еще не пришел? Дома? Будьте добры, пригласите его к телефону.
— Опять с работы? — недовольно буркнул женский голос.
— Нет! — горячо заверила невидимую собеседницу Полина. — Не с работы! Вот честное слово!..
Ага… Пожалуйста… Владислав Степанович? Здравствуйте. Это вас Полина Александровна Венза беспокоит. Извините, что на ночь глядя звоню вам домой… Ничего?.. Да? Вы знаете, я вспомнила кое-что новое. Очень важное… До завтра подождать?
В принципе может, конечно. Но стоит ли откладывать? Владислав Степанович, вы уже ужинали?..
Нет еще?.. Мы тоже. Вот приезжайте к нам, вместе поедим. Не бойтесь, я вас не отравлю. Ну очень надо!.. Хорошо.
Только женщины успели войти в квартиру и торопливо сжевать по бутерброду с колбасой, как появился Егорычев. С хмурым видом мент повесил куртку в прихожей. Черты его лица слегка затушевала усталость, и они не казались такими прямыми и острыми, как обычно. Уселся в углу.
— Ну что там у вас?
— — Я раскрыла преступления, — сообщила Полина.
— Даже сразу несколько, — невесело усмехнулся Егорычев.
Видимо, он уже жалел, что примчался по первому зову странной женщины.
— Несколько! — ликующим голосом подтвердила Полина. — Вас теперь повысят в звании.
Мент хмыкнул.
— По порядку. Недавно мы со Светой были в музее восковых фигур. Там билетерша — женщина такая интересная, как длинная худая мышь. Так вот. Она сказала: надо внимательно смотреть на обстановку, окружающую личность. Чтоб не ошибиться в ее оценке.
— Вы этого ; раньше не знали? При вашей-то профессии!
Полина вздохнула:
— Я говорю путано. Очень волнуюсь. Боюсь; что вы мне не поверите.
Следователь снова хмыкнул.
— Начну-с-секты.
— Опять двадцать пять! — закрутил головою Егорычев.
