потолком прихожей загорелась лампочка, упрятанная под колпак из толстого матового стекла. Дьяков прикрыл входную дверь, подперев её стулом, залез в стенной шкаф. Он ощупал рукой вешалки с платьями и верхней одеждой, за которой могла, согнувшись пополам, спрятаться женщина. Пусто. В ванной комнате и туалете тоже никого. Впрочем, наивно рассчитывать, что Уильямс запрется в сортире и будет там, сидя на унитазе, дожидаться смерти.
Готовый выстрелить без промедления, Дьяков ворвался в комнату, не зажигая света, остановившись под люстрой, огляделся. Тут и прятаться негде. Диван, какие-то полочки на стенах, гобелены в рамочках, разложенный диван и пара кресел. Он шагнул через порог соседней комнаты. Балкон открыт… Так и есть, эта стерва наверняка уже карабкается вниз по водосточной трубе или лезет по карнизу, чтобы перескочить на соседний балкон, в квартиру толстого хмыря, который живет на её этаже. Не получится, девочка.
Он уже рванулся к балкону, но тут услышал, как задвигался приставленный к входной двери скул. Дьяков вернулся в первую комнату, отступил в темноту, выбирая удобную позицию. Он все точно рассчитал. Тот, кто войдет в квартиру, окажется в освещенной зоне, почти под лампой, и сделается отличной мишенью. В то время как Дьяков остается в тени. Стул у двери качнулся. Упал на спинку, Дьяков увидел на пороге человека в темной матерчатой куртке.
Он выстрелил навскидку, не целясь, точно зная, что не промахнется. Его противник тоже успел пальнуть. Четыре выстрела прозвучали одновременно с обеих сторон.
Дьяков почувствовал, как обожгло правое плечо, в ту же секунду тусклая лампочка под колпаком превратилась в большое обжигающее солнце. Из разжатых пальцев вывалился пистолет. Все… Кажется, все. Голова закружилась, предметы обстановки поменялись местами друг с другом. Дьяков опустился на колени, сел на ковер, но быстро пришел в себя. Зубами стянул перчатку с левой руки, сдернул плащ, скомкав, бросил его на пол, оставшись в майке и черном свитере. Пальцами ощупал рану. Ничего страшного: кость не задета, пуля повредила мягкие ткани плеча, прошла навылет. Дьяков сказал себе, что от таких царапин кошка не умрет. Он попадал ещё и не в такие раздачи, его цепляло и посильнее. Ну, вытечет пара-тройка стаканов крови. Всего и дел. Лишь бы не потерять сознания, справиться с головокружением. Оперевшись на подлокотник кресла, он встал на ноги, едва не запутавшись в плаще, поднял пистолет.
Отсчет времени пошел: полиция уже выезжает на место, потому что пистолетные выстрелы разбудили всех жильцов, которые не проснулись после ударов в дверь ногами.
Хватаясь за стену, он вошел в соседнюю комнату, включил свет, дошагал до балкона, выглянул вниз, на темный дворик. Вон она, эта стерва. Он увидел, как Джейн штурмует каменную стену, видимо, хочет перелезть в соседний двор и уйти. Джейн подтащила к забору то ли верстак, тол ли столик, стоявший под навесом. Поставила на него какую-то коробку. Но картон, быстро размокший под дождем, не выдержал человека, развалился. Тогда Джейн прыгнула со стола на стену, содрав ногти на руках, зацепилась за край, забросила ногу наверх.
Дьяков поднял левую руку, поймал цель на мушку, на секунду закрыл глаза, чтобы побороть головокружение. И плавно нажал на спусковой крючок. Пуля ушла в пустоту дождливой ночи. Джейн закинула на стену другую ногу. Дьяков выстрелил во второй раз и промахнулся. Джейн исчезла за забором. Дьяков бросил пистолет на пол, ухватившись здоровой рукой за перила, перебрался через них, сделал пару шагов по карнизу к водосточной трубе. Поставил ногу на железный костыль, вмурованный в стену, переместил на него вес тела. Плечо так кольнуло, что Дьяков чуть не застонал. Правый рукав свитера тяжелел, наливаясь кровью. Обхватив рукой скользкую трубу, он съехал по ней до нижнего костыля, на уровень второго этажа.
Теперь будет легче. Остается спуститься дальше по трубе и маршрутом Уильямс уйти отсюда. До машины десять минут быстрой ходьбы. Дьяков услышал далекий вой полицейской сирены. Едут… Пускай едут, он успеет уйти.
Донцов пришел в себя от света, бьющего в глаза.
Он потерял сознание на всего пару минут. И теперь, лежа спиной на керамических плитках пола, чувствовал холод, исходящий от них. Он ещё не мог понять, насколько серьезны его ранения. Где-то под ребрами остывала ещё теплая пуля. И ещё в груди булькало что-то горячее, будто там, возле сердца, кипела кастрюля с кашей. Это жжение в груди, боль в животе, можно было терпеть, но дышалось слишком тяжело, с натужным свистом, потому что в дырявое легкое попадала кровь. Ясно, что человек, затаившийся за порогом квартиры, выстрелил дважды. И не промахнулся. Хорошо, если Уильямс, воспользовавшись суматохой, успела уйти.
Приподняв голову, Донцов увидел плафон, горящий под потолком прихожей. На лестнице никто так и не зажег свет. Возле порога квартиры лежал его пистолет и пара перчаток, которые он так и не успел надеть. Скорее всего, теперь эти вещи превратятся в вещественные доказательства уголовного дела, в котором Донцов станет не проходной статистической фигурой, а главным действующим персонажем. Возможно, удастся доказать, что это не он пристукнул старуху хозяйку. Потребуется хороший адвокат. Но ещё остается шанс уйти отсюда до приезда полиции. Иначе многое, очень многое придется объяснять, но никто не поверит в эти объяснения, потому что в Скотланд-Ярде не последние дураки работают. Так или иначе, его карьера разведчика кончилась навсегда.
Он подумал, что сейчас самое главное – встать и спуститься вниз к машине. Он доедет до ближайшей муниципальной больницы, а там… Там он что-нибудь придумает, лишь бы осуществить первую часть плана, покинуть подъезд. Донцов перевернулся на бок, поднял руку, ухватился железную решетку перил. Поджал ноги под себя, оттолкнулся подметками от пола. Он встал, схватился руками за перила, потому что какая-то неведомая сила качала его из стороны в сторону и удержаться на ногах было трудно. Сплюнул на пол кровь, заполнившую рот.
Сюда, наверх доносились какие-то шумы, то ли скрип дверей, то ли человеческие голоса. Возможно, это шумело в ушах. Донцов шагнул к лестнице, остановился, распахнув пиджак, сорвал с себя галстук. Без галстука почему-то задышалось ещё труднее. Широко раскрыв рот, Донцов закашлялся. Перед глазами расплылись фиолетовые круги. Кашель длился бесконечно, Донцов плевал на пол кровью и снова кашлял. Кашлял и снова плева. Приступ закончился через пару минут, когда глаза стали вылезать из орбит от недостатка воздуха. Донцов сделал ещё шаг вперед. Остановился и подумал, что переоценил свои силы, спуститься по лестнице и доковылять до машины будет чертовски трудно. Наверное, он умрет где-то на полдороге.
Еще Донцов подумал, что все получилось глупо. Он нарвался на пули, а ведь был шанс остаться целым. Хотя был ли у него этот шанс? Он просто вошел в дверь, потому что не было выбора. Он должен был войти в эту проклятую дверь.
За муками Донцова наблюдал через глазок в двери Дэннис Линсон, почти трезвый в этот вечер. Пожарник видел какой-то приятный эротический сон, молодую особу, совершенно голую, с которую собирался поучить французской любви, когда на лестничной площадке поднялась возня. Он заворочался, встал с кровати не сразу, лишь когда услышал четыре выстрела, грянувшие одновременно. Как был, в пижамной курточке и голубых шелковых штанах, вышел в прихожую и припал к глазку. Ясно, что-то ужасное стряслось в квартире Джейн Уильямс, женщины тихой и очень симпатичной. Ее дверь раскрыта, в прихожей
