– Я другому следователю из ФСБ все это уже сто раз повторял. Протокол почитайте.
– Теперь повтори мне, без протокола, – нахмурился генерал.
– Познакомились мы три с лишним года назад. Дело было в ресторане гостиницы «Ленинградская» на Каланчевской площади, что у трех вокзалов. У меня кончались бабки, я форменно припухал, срочно нужно было заработать хоть сколько. За два месяца до этого я откинулся с зоны, сидел на мели, но ничего приличного не подворачивалось, одна мелочевка. В тот день я решил попробовать старый номер. Ну, уже несколько раз одевался поприличнее, шел в кабак при какой-нибудь гостинице. Там ужинал, когда начинались танцы, приглядывал и клеил какую-нибудь лохушку из провинции. Потом поднимались к ней в номер. Сеанс любви. Ну, короче, утром она просыпалась без денег и без золота. Гостиница «Ленинградская» неплохое место для таких дел. Если повезет, можно сшибить денег.
Тараскин покосился на пачку сигарет. Антипов кивнул, мол, бери, не стесняйся.
Этот Тараскин попал в поле зрение Службы внешней разведки случайно. Запросы, ориентировки и фоторобот на некоего Дьякова, мужчину приблизительно сорока лет, плотного сложения со свежим шрамом над правой бровью, были направлены в МВД и ФСБ. Нужно было выяснить, не проходил ли человек с такой внешностью по делам в этих ведомствах. Ответ с Лубянки пришел скоро. Выяснилось, что гражданин Тараскин, отбывающий срок за мошенничество в одной из мордовских колоний, добровольно сознался в преступлении, совершенном около трех лет назад. Он помогал Дьякову вывозить за город и закапывать в лесу под Подольском трупы мужчины и женщины, супругов Юрловых. С зоны Тараскин был доставлен в Матросскую тишину, где с ним провели следственные действия. Подозреваемого привезли в указанное им место, Тараскин указал, где похоронили убитых.
Оба тела лежали в глинистой почве, поэтому неплохо сохранились. Делом занималась не милиция, а ФСБ, потому что Георгий Иванович Юрлов, член Московской коллегии адвокатов, являлся штатным осведомителем чекистов. Три года назад, когда он вместе с супругой бесследно исчез, возбудили розыскное дело, перетрясли массу людей, но Юрлов вместе с женой как в воду канули. Поиски этой парочки из активной стадии перешли в стадию вялотекущую. Удалось выяснить, что в вечер своего исчезновения Юрловы отправились по какому-то важному делу. И больше не вернулись домой, где их ждала взрослая дочь и её жених. С кем и где была назначена встреча – так и осталось тайной. Тараскин утверждает, что в убийстве участия не принимал, лишь помогал вывозить и закапывать трупы. Да и согласился на эту грязную работу то лишь потому, что воспротивься он, задумай помешать убийце, сам бы лежал рядом с Юрловыми, в одной могиле.
Приметы человека, совершившего двойное убийство, до мелочей совпадали с описанием, полученным от Ирины Константиновны, вдовы дипломата Никольского и покойного Дэвида Гойзмана, хозяина «Маленькой розы».
Тараскин без труда нашел и квартиру на Волгоградском проспекте, где он три года назад увидел изуродованные трупы. Но эта ниточка никуда не привела. Хозяйка Семина, пожилая женщина со слабым зрением, действительно сдавала квартиру через риэлтерскую фирму «Московский маяк», а сама то время жила у сына. Дьякова она видела всего два раза, он съехал раньше срока, хотя заплатил вперед и мог спокойно жить ещё два месяца. Копии договора аренды жилья у хозяйки не сохранилось. «Может, этот самый и есть, – сказала Семина, разглядывая фоторобот Дьякова. – А может, и не он. Похож немного на моего жильца. Но я не уверенная».
У фирмы «Московский маяк», где числилось всего пять служащих, муниципальные власти отобрали лицензию полтора года назад за какие-то махинации с квартирами, всю документацию вывезли на свалку или уничтожили учредители фирмы. Двух работников этой конторы удалось разыскать, но они ничего не помнили ни о Дьякове, ни о хозяйке квартиры Семиной. Следствие снова уперлось в глухую стенку.
– Короче, Дьяков подсел к моему столику, – рассказывал Тараскин. – Нормальный чувак, без комплексов. Ну, мы выпили, поговорили. Я рассказал ему про маму, папу, за что срок мотал. Он сказал, что, возможно, на днях подвернется непыльная работа. Ему понадобится человек. Я записал на салфетке номер своего телефона, и он ушел. На следующий день Дьяков позвонил, поинтересовался, как дела. В тот вечер в «Ленинградской» мне не слишком повезло. Телка, что я заклеил в кабаке, оказалась совсем пустая. Ну, взял я кое-что, по мелочи, чтобы ужин в ресторане оправдать и ушел под утро.
– Эти подробности про женщину, обворованную тобой, можно опустить.
– Хорошо. А через неделю Дьяков вызвал меня на ту квартиру на Волгоградке. Использовал он меня для одного дела, потом дал денег и бросил на дороге. Тачка, на которой он ездил, как я понял из разговора следователя, была зарегистрирована на какую-то туфтовую фирму. Ее в природе не существует фирмы этой. А этот Дьяков растворился в человеческом море. И не знаю, жив ли он сейчас или уже того…
Антипов не ответил. Он убрал со стола в карман сигареты и зажигалку. Тараскин понял, что допрос кончается, сейчас генерал нажмет кнопку, вызовет конвой. Он потер лоб ладонью, принимая для себя какое-то важное решение.
– Я первый раз в жизни вижу генерала из разведки, – сказал Тараскин. – Я только думаю, что моей персоной вы заинтересовались из-за Дьякова. Иначе на фиг я вам нужен? Вы серьезные люди. И если что- то пообещаете, наверняка не кинете потом. Только трудно получить с вас обещание…
– Не так уж трудно, – ответил Антипов.
– Короче, скажу откровенно. Мне по большому счету плевать, поймаете вы Дьякова или нет. Потому что на мою судьбу это никак не влияет. Я проигрался в карты на той поганой зоне, где катал тачку. И решил с неё спрыгнуть, с зоны. Поэтому пришел к куму, рассказал ему о тех двух жмуриках с Волгоградки. Хотел прокатиться в Москву и, главное, поставить крест на карточном долге. Будет суд, но нового реального срока мне все равно не напаяют.
– Ты куда клонишь?
– Ну, мне тут тоскливо. В этой камере парятся одни лохи, крестьяне и шпана, которая занимается гоп- стопом. Жорики, у которых молоко на губах не обсохло, пара опущенных голубцов. Я не люблю такую публику. Воняет портянками, спим, блин, в три смены, мат в три этажа. Я не пробовал человеческой пищи… Нет, не помню сколько месяцев. У меня нет курева.
– Ты что, поторговаться вздумал? Имеешь наглость…
Подполковник Беляев, сидевший на стуле в темном углу, привстал. Антипов махнул рукой, мол, сиди дальше.
– Ну-ну, продолжай.
Генерал вытащил сигареты и положил их на стол.
