Красотка стояла и смотрела на меня. Уходить явно не спешила. Потом сказала:
— Прости. Они бы ничего тебе не сделали. Клянусь.
Я усмехнулся: ага, оставили бы, как жеребца, на племя.
— Не попадайся больше на моем пути.
Я взял коня за повод и медленно двинулся по тропе. Девушка, ничуть не смутившись моей грубости, пошла рядом. Я обратил внимание, что для женщины она довольно высокого роста. Стройная, черные волосы закрывают спину, а черные глаза напоминают ночь.
— Меня зовут Мирейя, а тебя?
— Решила, когда убьешь, на памятнике написать имя? Зря надеешься: я твоих девок разбросаю как котят. Запомни это.
На скулах девицы выступил румянец. Я подумал: и чего с ней треплюсь? И неожиданно для себя вдруг представился:
— Ягуар.
Она взглянула недоверчиво:
— Такого имени нет. Так называют зверя.
— А я и есть зверь. Еще не поняла?
Округлости форм Мирейи волновали, но я не обольщался на ее счет. Временами в красивых глазах девушки появлялся холодный, жестокий блеск. Да и улыбка напоминала о хищнице. И тем не менее я продолжал неторопливо брести с красоткой по лесной тропинке.
Неожиданно она повернулась, обняла меня и прижалась всем телом. Я решительно убрал ее руки:
— Не стоит. Я женщин выбираю сам.
Понимал, что это было своего рода пощечиной. Лесная красавица мне нравилась, даже очень. Но я чувствовал, что расслабляться с этой дамочкой опасно: она вполне может отправить на тот свет в самый интимный момент.
Мы шли вместе еще некоторое время. О новой знакомой я не узнал ничего, кроме того, что ей двадцать три года, а родители ее — сельские жители. Впрочем, и о себе я рассказать ничего не мог.
Расстались мы на том же пересечении двух троп, что и в прошлую нашу встречу.
— Завтра придешь?
Я не ответил. Девица не опустила глаз:
— Я буду ждать каждый день в это же время. До свидания… — И она исчезла в чаще.
Вернувшись, я не узнал двор замка. Он был заполнен людьми. Горели костры, на которых жарились туши баранов. Были расставлены деревянные столы. Мужчины откупоривали бочки с вином. Я издали увидел графа и пробрался к нему:
— Что произошло?
— Идем в поход. К землям барона Бэйла направляется войско кочевников. Нужно помочь.
Я подумал: как все быстро и неожиданно. Смотрел на воинов и не понимал их радости. Поднимались кубки, где-то слышался лязг оружия. Бойцов обнимали женщины из замка. Я видел, что им тоже весело. То ли от выпитого вина, то ли в силу обычаев. Что ж, здесь свои традиции.
Я взглянул на Мэтта. Он веселился вместе со всеми. Простая рубаха была застегнута на две нижние пуговицы, глаза сияли. Он ничем не отличался от остальных: пил вино, черпая его из бочки огромным ковшом, смеялся, шутил, целовал красоток.
Меня он тоже заставил выпить за успех похода. Я не удержался, чтоб не заметить:
— Мэтт, завтра же в бой…
Он рассмеялся:
— Нет, завтра только выступаем. И тогда уж никто не притронется к вину. А сейчас время радоваться предстоящей схватке.
Он поднял еще один ковш:
— За даму моего сердца. Рыжую бестию. Молода, но до чего ж хороша!
Я сразу же вспомнил о «своей» ведьме. Надо же, думал, что прошел и огонь, и воду, и медные трубы… А она сумела забросить меня туда, куда Макар телят не гонял.
Я мрачно предупредил своего кровного брата:
— Мэтт, не верь рыжим девкам. От них одни неприятности.
Мысль о мести не оставляла меня ни на минуту. Я был уверен, что еще встречу виновницу моих бед. Надежду на это давала половина старинной книги.
Однако веселившийся граф не хотел внимать моим предупреждениям:
— Эх, ничего-то ты не понимаешь! Увидел бы ее хоть раз… Выпьем!
Вскоре и по моим жилам начал разливаться хмель. В голову неожиданно полезли слова песенки, слышанной в молодости. И я с большим подъемом озвучил мнение мужского пола о дамах:
Потом, кажется, вопреки своим принципам я рекламировал рыжих красоток. И даже агитировал жениться на них.
Мэтт поинтересовался, что такое паровоз. Я мгновенно протрезвел: надо же было выбрать такую песню. Теперь попробуй объясни. Пришлось соврать, что это посуда для кипячения воды. Граф пьяно пробормотал:
— Все понял. Рыжая — значит горячая!
И снова завопил во всю глотку:
