просто не узнала. На нем развевался голубой флаг с силуэтом дельфина — эмблемой вольного торгового города Эрста. Палуба была украшена разноцветными флажками, на берегу толпились любопытные зеваки, на судно поднимались первые пассажиры.
Команда выстроилась вдоль борта. Пит подошел ко мне с корзиной, в которой лежала бутылка вина. Мне предложили разбить ее о борт судна, как бы став его названой матерью. Бутылка была тяжелая. Я заволновалась: вдруг не сумею добросить? Говорят, плохая примета. Однако бутыль разлетелась вдребезги. Крики «ура» заполнили причал. Я облегченно вздохнула. Наконец прозвучала команда: «Поднять якоря».
Корабль потихоньку двинулся от пристани. Зрители от избытка чувств вопили «До встречи!» и махали руками. Вдруг я заметила, что по улице, ведущей к порту, несутся несколько всадников. Вскоре они уже были на берегу. В одном из мужчин я узнала графа. Он махнул огромным букетом цветов.
Надо же, а я уже и забыла об обещании. Граф что-то прокричал и помахал букетом. Я развела руки в стороны, показывая, что ничего не поделаешь. Он размахнулся и бросил цветы в воду. Я, смеясь, приложила руку к сердцу и поклонилась, давая понять, что благодарю.
Всадники не покинули пристань, пока берег не скрылся из виду. С одной стороны, я чувствовала гордость: знатный вельможа примчался, чтобы проводить меня. А с другой — охватила неясная тревога. Я показалась себе маленькой и беззащитной.
Ко мне подошел Питер. В голосе его слышалось недовольство:
— Объясни, Ли, что все это значит.
— Граф обещал меня проводить, но, как видишь, опоздал. Он очень милый и веселый человек. Мы подружились, когда он приезжал к дяде.
Видимо, Питу мои слова не понравились. А мне вдруг стало смешно смотреть на его рассерженное лицо. Я с трудом спрятала улыбку.
— На твоем месте, Ли, я бы не веселился. Граф — опасный человек. Каких только слухов про него не ходит. Сначала дарит подарок стоимостью в настоящий замок, а теперь, бросив все дела, мчится провожать. Думаешь, просто так? Будь осторожна. А лучше вообще перестань с ним видеться.
Я вспыхнула:
— Пит, наверное, все мужчины одинаковы! Сразу думаете черт знает что. А я не нахожу в нем ничего опасного. Обаятельный, общительный кавалер. Да и богатство мое ему не нужно — своего хватает.
Я вздохнула. Похоже, я расхваливала его светлость только в отместку Марко, на которого все еще была в обиде за внезапный отъезд.
На судне в качестве пассажиров находились две семейные пары, несколько молодых людей — хороших знакомых Пита, а из незамужних девушек я одна. Питер на правах брата почти не оставлял меня. Хотя мог бы и не следить за каждым моим шагом. Увлекаться здесь я никем не собиралась.
Плавание проходило удачно. Море было спокойным. То, чего я боялась, так и не случилось: чувствовала я себя превосходно.
Корабль медленно шел вдоль берега. И плыл так близко к нему, что я без труда рассматривала каменные утесы, неприступные скалы, растущий на них лес. Места казались столь дикими и труднопроходимыми, что я поинтересовалась, можно ли добраться сушей в тот город, куда мы плывем.
Пит сказал:
— Есть тропинка в горах. Но она очень узка и опасна. В некоторых местах всадник рискует сорваться в пропасть вместе с конем. А иногда и обвалы случаются. Этой тропой пользуются в основном бандиты и контрабандисты. Да и, пожалуй, не каждый бандит согласится рискнуть.
— А Марко по ней ездит?
— У него служба такая…
А через несколько часов нам открылся вид на город Лусс, который располагался на холме и прекрасно просматривался с моря. Мы подошли к пристани. Нас всречали жители города. Набережная, как и у нас, была заполнена народом. Наверное, судно заметили издали. Я от души порадовалась, что скоро окажусь на суше.
Сбросили трап, и пассажиры стали спускаться на причал. Я вышла на берег одной из первых, с любопытством оглядываясь. И тут заметила, что через толпу протискиваются мужчины. Двое из них явно расчищали путь третьему, держащему огромный букет алых роз. Я узнала его светлость.
От неожиданности шагнула в сторону, оступилась, присела и ахнула: почувствовала, что что-то случилось с ногой. И с досадой подумала: каждый раз при встрече с графом попадаю в какую-то нелепую историю. То носом стукаюсь, то на столе сижу, то на земле.
А Мэтт уже помогал мне подняться:
— Здравствуйте, сеньорита Ли. Вы не ушиблись? Я так спешил. Боялся показаться обманщиком. Я не проводил вас, как обещал. Разрешите исправить оплошность. Примите от меня обещанный букет.
Он поставил меня на ноги, а я уцепилась за его руку, изо всех сил стараясь не застонать и не скривить лицо гримасой боли. Граф заметил мое состояние и подхватил на руки.
К нам пробирался Питер. Он с удивлением взглянул на меня, покоящуюся в объятиях графа:
— Что здесь происходит?
Его светлость сразу же почувствовал недовольство кузена:
— Капитан Питер, вашей сестре нужна помощь. У нее что-то случилось с ногой. А я здесь оказался совершенно случайно: преследовал конокрадов.
Граф осторожно усадил меня на стоящую чуть в стороне скамью.
— Теперь, сеньорита, нужно взглянуть, что случилось с вашей ногой. — Он замялся: — Приподнимите платье.
Боль уже прошла. Но мне было как-то неудобно сознаваться в этом: еще решит, что нарочно притворялась. Придется изображать больную до конца. Пусть смотрит. Подумаешь, великое дело. Нога не грудь. Что он там увидит?
— Сеньорита, где болит?
Я жалобно простонала:
— Где-то в лодыжке.
И чуть-чуть приподняла платье.
Сильные пальцы сжали мою ногу.
Решив придерживаться своей версии до конца, я громко ойкнула. Теперь даже больше для Пита, который очень уж недовольно наблюдал за нами.
Граф еще раз сжал мою лодыжку:
— Вывиха нет. Думаю, небольшое растяжение.
И добавил:
— Ничего страшного. До свадьбы заживет.
А я с горечью подумала, что зажила бы, если б даже я ее сломала. Вряд ли Марко поторопится сделать мне предложение.
Питеру происходящее не понравилось. Он решительно шагнул в нашу сторону. Не знаю, что бы он сделал или сказал, но в это время раздался девичий крик:
— Я здесь, Пит!
Я увидела, что к нам пробирается хорошенькая девушка. И по тому, с какой скоростью кузен бросился ей навстречу, поняла, что это любимая Пита. Брат взял руки девушки в свои, и они так и стояли, не спуская глаз друг с друга.
Да, чужие времена — чужие нравы. Здесь не принято выражать чувства принародно. Думаю, в моем мире встреча после долгой разлуки протекала бы более бурно. Были бы и объятия, и поцелуи, и слезы. Я хотела встать, чтобы подойти к ним, но Мэтт удержал меня:
— Не так резво, сеньорита. Поберегите ногу.
Я улыбнулась:
— Не хотите ли вы сказать, что я теперь всю жизнь должна провести на этой скамейке?
— Неплохая мысль. Вы будете сидеть здесь, а я — за вами ухаживать.
Я только хотела спросить: «А как же ваши дела?»
Но тут увидела, что к нам подходят Пит и его невеста. Настроение у братца резко улучшилось. Он
