– Ты шутишь? – прошептала Наташа.
– Нет. Вольно или невольно, но ты добилась того, что все последнее время все мои мысли заняты только тобой... Сначала мне казалось, что ты существуешь только в моем воображении. Я был даже уверен, что сам придумал тебя. А потом страшно удивился, когда понял: ты – живая и настоящая. Почему так произошло? Не знаю... Наверное, всему причиной она, магия женского образа, – с печальной иронией констатировал он. – Наталья, Наталия, Наташа... такая отважная, безрассудная и... беззащитная.
– Ты не сможешь меня спасти, – произнесла Наташа, обливаясь слезами. – И я тебя тоже не спасу. Мы тут погибнем вместе. Нас найдут только следующей весной...
Никита вдруг прижал ее к себе. Это был такой простой, такой искренний жест, что Наташа всхлипнула и спрятала лицо у него на груди.
– Не надо... Не трать силы. Все будет хорошо.
– Нет, все будет плохо... – пробормотала она. – За нас уже кто-то придумал финал.
Никита поцеловал ее, но Наташа была по-прежнему безутешна.
– А знаешь, я ведь видел тебя несколько раз... – прошептал он, прижимая ее к себе. – Я приходил и смотрел, как ты работаешь.
– Ку... куда ты приходил? – с изумлением спросила она, перестав всхлипывать.
– В твой салон флористики, куда же еще.
– Зачем?
– Ты за мной наблюдала – отчего же и я не мог сделать то же самое! – засмеялся Никита. – Ты сама сказала мне, что работаешь в цветочном магазине неподалеку от Мясницкой, так что найти тебя было не столь уж и сложно... Я видел, как ты ухаживаешь за цветами, как ты продаешь их и долго объясняешь покупателям правила ухода за ними. Я стоял у витрины и наблюдал за тобой! Знаешь, это очень удобно по вечерам – внутри у вас горит яркий свет, и вам не заметно, что творится снаружи... Первое время я еще злился на тебя, но моя злость быстро прошла. Я вдруг увидел, какая ты. Я как будто узнал тебя... и понял: ты – особенная и необыкновенная.
– Да как, как ты это понял?.. – воскликнула Наташа.
– А вот так и понял! По лицу.
– Со стороны угадать невозможно – хороший человек или не очень, для этого нужно с ним очень долго общаться, и вообще...
– Тебе ли это говорить?.. – опять засмеялся Никита. – Да, кстати, ты Наталья или Наталия?
– Я – Наташа, – серьезно ответила она.
– Наташа, – медленно повторил он. – Просто и со вкусом. Фиалки и ромашки... И ты из-за меня бросила своего жениха?
– Ну, не совсем, – смутилась она. – Макс, он такой... Словом, я поняла, что мы с ним разные люди. Даже – чужие.
– Как мы со Стенич, – спокойно сказал он.
– Перестань! Ты сейчас так нарочно говоришь, – с отчаянием произнесла Наташа, – чтобы меня утешить.
– Нет, это правда.
– «Правда»... – с сомнением повторила она. – Я теперь и сама не знаю, что это такое. Да и кому она нужна?..
Костер постепенно затухал, и Никита встал, разломал еще несколько ящиков и бросил в огонь пару- тройку этих своеобразных поленьев. Наташа посмотрела на его темный силуэт в оранжевом ореоле пламени и сказала:
– Я вспомнила кое-что. Макс еще говорил, что Верди отошел от истины, когда сочинял смерть Аиды и Радамеса в подземелье.
– В чем же? – повернулся к ней Никита.
– У Верди они умирали счастливые, в объятиях друг у друга. А Макс считает, что они должны были умереть, ненавидя друг друга. Предсмертные муки так неприглядны, что начисто должны отбить всякую романтику.
– А, вот оно что... – усмехнулся Никита. – Да он у тебя психолог!
– Макс хотел, чтобы я тебя возненавидела – вот почему он заманил нас в эту ловушку.
– Так не давай повода ему торжествовать, – не сразу ответил Никита.
Потом он снова лег рядом с ней и обнял, стараясь согреть.
Пробуждение было странным, если не сказать – страшным.
Откуда-то вдруг раздалась музыка, нежная и печальная – два голоса пели дуэт на итальянском. Джесси Норман и Хосе Каррерас.
Небесная красота. Не столько звуки, сколько слезы...
Это была последняя сцена «Аиды»!
Наташа вскочила в ужасе, твердо убежденная, что сошла с ума.
– О господи... – пробормотал рядом Никита.
